А пока я снимала, как Люк Бессон,
Молодых людей на Майорке,
Мой волшебник-дед постучал в мой сон,
Весь веснушчатый, в гимнастерке.
— Подымайся, бессовестная, — сказал, —
Ты не Шурочка в пелеринке.
Видишь: банк, телеграф, наконец, вокзал
Аннексируем по старинке.
Не затем я шашкой махал в степи
И в Одессу входил с Котовским,
Чтобы ты писала одни стихи,
Хоть и с выговором московским.
Не затем окруженье, Якир, мятеж
Или Питер, зима, блокада,
И семь раз отмерь, а семью отрежь,
И смотри, отрежь, кого надо.
Много сказок при свете полной луны
Я б тебе рассказал, босячке,
Чтобы тонны слюны в масштабах страны
Дали павловские собачки.
Подумайся, деточка, труд невелик!
Я устал говорить и сниться,
Пусть мой старший правнук духи «Лалик»
Сам привозит тебе из Ниццы.
Твоих глупых сверстников Карабас
Заставляет бежать по нитке.
Полюбуйся: твои Гадар, Чубайс –
Оголтелые пережитки.
Дунь налево, направо – твой брат Шекспир,
Твой учитель, возможно, Лютер.
И не тронет тебя ни один вампир,
Если сядешь ты за компьютер.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)