Букет от «Эйлерса!»… Вы слышите мотив Двух этих слов, увы, так отзвеневших скоро?.. Букет от «Эйлерса,» — того, что супротив Многоколонного Казанского собора!.. И
Стихотворения поэта Агнивцев Николай Яковлевич
Их две сестры. Одна от неба, А та, другая, от земли. Я тщетно жду, какую мне бы Дать боги случая могли. Вот ту, которая
Дребезжит гитара сонно. Где-то булькает мадера. Ночь, луна… В окошке донна, Под окошком кабалеро. Ну-с, итак в испанском стиле Начинаю ритурнель я! Место действия
Ах, шум кулис извивно-узких! Ах, закулисная фриволь! Ах, блеск театров Петербургских!.. Все знаю — я принцесса Моль! Я помню радостные миги… Я помню преклоненный
1 Сейчас весь мир невольно Звенит от птичьих стай. Сейчас цветет фривольный Веселый месяц май. Пустивши без уступок Все стрелы в оборот, Кивает из-под
Как вздрогнул мозг, как сердце сжалось. Весь день без слов, вся ночь без сна! Сегодня в руки мне попалась Коробка спичек Лапшина… Ах, сердце
Вы не видали господина, Виновника сердечных мук? На нем — цилиндр и пелерина И бледно-палевый сюртук. Вот как зовуть его? — Не помню. Вчера
В этот день, как огромный опал, Было небо прозрачно… И некто, В черный плащ запахнувшись, стоял На мосту у Большого проспекта… И к нему,
В Константинополе у турка Валялся, порван и загажен, «План города С.-Петербурга» («В квадратном дюйме — 300 сажень…») И вздрогнули воспоминанья, И замер шаг, и
Вы помните былые дни, Когда вся жизнь была иною?! Как были праздничны они Над петербургскою Невою!! Вы помните, как ночью, вдруг, Взметнулись красные зарницы
И дни и ночи в страстной позе Поет о розах на морозе Перед окном девицы Клэр Маркиз Франсиз де Помдетер. Он пел с подъемом
К монне Фиаметте Стукнул на рассвете Граф Ренэ Камбон. И хоть Фиаметта И не была одета, Все ж был принят он В розовом алькове,
Под сенью греческаго флага, Болтая с капитаном Костой, Средь островов Архипелага Мне вспомнился Елагин остров! Тот самый сухопутный остров, Куда без всяких виз французских,
В далеком некем царстве, В заморском государстве, Хоть это выражение Немного старовато, Но все же, тем не менее, Жил был король когда-то. Как водится,
В старом замке за горою Одинокий жил кудесник, Был на «ты» он с сатаною! — Так поется в старой песне. Был особой он закваски:
Если бы я был слоном из Бомбея, То, избегая всех драм, Силы слоновой своей не жалея, Целую жизнь вас на собственной шее Я бы
Удивительно мил,- Жил да был крокодил, Так аршина в четыре, не боле. И жила да была, Тоже очень мила, Негритянка по имени Молли. И
Аy, века! Ах, где ты, где ты — Веселый век Елизаветы, Одетый в золото и шелк?! Когда, в ночи, шагая левой, Шел на свиданье,
Смерть с Безумьем устроили складчину! И, сменив на порфиру камзол, В Петербург прискакавши из Гатчины, Павел 1-ый взошел на престол. И, Судьбою в порфиру
Как бьется сердце! И в печали, На миг былое возвратив, Передо мной взлетают дали Санкт-Петербургских перспектив! И, перерезавши кварталы, Всплывают вдруг из темноты Санкт-Петербургские