Стихотворения поэта Андреев Даниил Леонидович

Ты еще драгоценней Стала в эти кромешные дни. О моем Авиценне Оборвавшийся труд сохрани. Нудный примус грохочет, Обессмыслив из кухни весь дом: Злая нежить

Я уходил за городскую стражу, С моим народом навсегда порвав. Навстречу степь желтела низким кряжем И духом злым сухих и жестких трав. Ты умоляла,

Ждало бесплодно человечество, Что с древних кафедр и амвонов Из уст помазанного жречества Прольется творческий глагол. Все церкви мира — лишь хранители Заветов старых

Играя мальчиком у тополя-титана, Планету выдумал я раз для детворы, И прозвище ей дал, гордясь, — Орлионтана: Я слышал в звуке том мощь гор,

Еще, в плену запечатанных колб, Узница спит — чума; В залах — оркестры праздничных толп, Зерно течет в закрома… Кажутся сказкой — огненный столп,

…И слились вечера в морок Огневицы, очей, губ… Только тот, кто не прав — дорог, Кружевнице Ночей люб. Ей несу я — живой жертвой

Как чутко ни сосредотачиваю На смертном часе взор души — Опять все то же: вот, покачивая Султаном, веют камыши, И снова белый флигель —

Ночь снизошла, всю ложь опровергая. Забылся день, подобный чертежу… К твоим вратам. Обитель всеблагая, Очами внутренними подхожу. Вот, стройный пик, как синий конус ночи,

В те дни мне чудилось, что Ты Следишь бесстрастно с высоты За жизнью сирой, За жертвой и за палачом, Как Дева грозная с мечом

Чуть колышется в зное, Еле внятно шурша, Тихошумная хвоя, Стран дремучих душа. На ленивой опушке, В землянике, у пней, Вещий голос кукушки Знает счет

…Еле брезжило «я» в завихрившемся водовороте, У границ бытия бесполезную бросив борьбу. Что свершается: смерть? предназначенный выход из плоти? Непроглядная твердь… И пространство черно,

Когда закончишь ты вот этот крошечный Отрезок вьющейся в мирах дороги, Не жди кромешной тьмы заокошечной: Миры — бесчисленны и тропы многи. Одни —

Всю ночь плотным кровом Плат туч кутал мир… И вот луч багровый Скользнул в глубь квартир. Бежит сон бессильный Дневных четких схем… Наш враг

В каких морях рожденная волнами, Ты смотришь вниз, строга и холодна, Держащая мой дух и правящая снами, Моих высот верховная луна? Я звал тебя

…Ты ждал меня в ночи паденья, Сквозь беглые блики свиданья, Моля моего нисхожденья В предел твоего мирозданья. Но юные руки не смели Взять ключ

Никчемных встреч, назойливых расспросов Я не терплю. О, нет, не оттого, Что речь свернет на трактор, вспашку, просо. Но кто поймет бесцельный путь? Кого

Не летописью о любви, Не исповедью назови Ты эту повесть: Знаменовалась жизнь моя Добром и злом, но им судья — Лишь Бог да совесть.

Приувязав мое младенчество К церквам, трезвонившим навзрыд, Тогда был Кремль, ковчег отечества, Для всех знаком и всем открыт. Но степенились ножки прыткие, Когда, забыв

Сколько рек в тиши лесного края Катится, туманами дыша, И у каждой есть и плоть живая, И неповторимая душа. На исходе тягостного жара, Вековую

Свищут и салютуют заводы и вокзалы. Плещут многолюдные радиусы трасс: Кранами, машинами сдвинуты кварталы, Площади расширены, чтоб лих стал пляс. В уровень с фронтонами