Ой, где был я вчера — не найду, хоть убей,
Только помню, что стены с обоями.
Помню, Клавка была, и подруга при ней, —
Целовался на кухне с обоими.
А наутро я встал —
мне давай сообщать:
Что хозяйку ругал,
всех хотел застращать,
Будто голым скакал,
будто песни орал,
А отец, говорил,
у меня генерал.
А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,
Говорил, будто все меня продали,
И гостям, говорят, не давал продохнуть, —
Донимал их блатными аккордами.
А потом кончил пить,
потому что устал,
Начал об пол крушить
благородный хрусталь,
Лил на стены вино,
а кофейный сервиз,
Растворивши окно,
взял и выбросил вниз.
И никто мне не мог даже слова сказать,
Но потом потихоньку оправились,
Навалились гурьбой, стали руки вязать,
И в конце уже все позабавились.
Кто плевал мне в лицо,
а кто водку лил в рот,
А какой-то танцор
бил ногами в живот…
Молодая вдова,
верность мужу храня, —
Ведь живем однова —
пожалела меня.
И бледнел я на кухне разбитым лицом,
Делал вид, что пошел на попятную.
«Развяжите! — кричал, — да и дело с концом!»
Развязали, но вилки попрятали.
Тут вообще началось —
не опишешь в словах,
И откуда взялось
столько силы в руках?
Я, как раненный зверь,
напоследок чудил,
Выбил окна и дверь
и балкон уронил…
Ой, где был я вчера — не найду днем с огнем,
Только помню, что стены с обоями…
И осталось лицо, и побои на нем.
Ну куда теперь выйти с побоями?
Если правда оно,
ну, хотя бы на треть, —
Остается одно:
только лечь помереть…
Хорошо, что вдова
все смогла пережить,
Пожалела меня
и взяла к себе жить.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)