Стихотворения поэта Ахматова Анна Андреевна

А ты думал — я тоже такая, Что можно забыть меня, И что брошусь, моля и рыдая, Под копыта гнедого коня. Или стану просить

Я окошка не завесила, Прямо в горницу гляди. Оттого мне нынче весело, Что не можешь ты уйти. Называй же беззаконницей, Надо мной глумись со

Слаб голос мой, но воля не слабеет, Мне даже легче стало без любви. Высоко небо, горный ветер веет И непорочны помыслы мои. Ушла к

Привольем пахнет дикий мед, Пыль — солнечным лучом, Фиалкою — девичий рот, А золото — ничем. Водою пахнет резеда, И яблоком — любовь. Но

Пo твердому гребню сугроба В твой белый, таинственний дом Такие притихшие оба В молчание нежном идем. И слаще всех песен пропетых Мне этот исполненный

В каждых сутках есть такой Смутный и тревожный час. Громко говорю с тоской, Не раскрывши сонных глаз. И она стучит, как кровь, Как дыхание

Любовь покоряет обманно, Напевом простым, неискусным. Еще так недавно-странно Ты не был седым и грустным. И когда она улыбалась В садах твоих, в доме,

ГОВОРЯТ ДЕТИ В садах впервые загорелись маки, И лету рад и вольно дышит город Приморским ветром, свежим и соленым. По рекам лодки пестрые скользят,

Нам свежесть слов и чувства простоту Терять не то ль, что живописцу – зренье Или актеру – голос и движенье, А женщине прекрасной –

Теперь никто не станет слушать песен. Предсказанные наступили дни. Моя последняя, мир больше не чудесен, Не разрывай мне сердца, не звени. Еще недавно ласточкой

Высокие своды костела Синей, чем небесная твердь… Прости меня, мальчик веселый, Что я принесла тебе смерть.- За розы с площадки круглой, За глупые письма

Сразу стало тихо в доме, Облетел последний мак, Замерла я в долгой дреме И встречаю ранний мрак. Плотно заперты ворота, Вечер черен, ветер тих.

Вновь подарен мне дремотой Наш последний звездный рай — Город чистых водометов, Золотой Бахчисарай. Там за пестрою оградой, У задумчивой воды, Вспоминали мы с

Здравствуй! Легкий шелест слышишь Справа от стола? Этих строчек не допишешь — Я к тебе пришла. Неужели ты обидишь Так, как в прошлый раз,-

Дал Ты мне молодость трудную. Столько печали в пути. Как же мне душу скудную Богатой Тебе принести? Долгую песню, льстивая, О славе поет судьба.

Это те, что кричали: «Варраву Отпусти нам для праздника», те, Что велели Сократу отраву Пить в тюремной глухой тесноте. Им бы этот же вылить

Вечерние часы перед столом, Непоправимо белая страница, Мимоза пахнет Ниццей и теплом, В луче луны летит большая птица. И, туго косы на ночь заплетя,

И сделалась война на небе. Апок. Двадцать четвертую драму Шекспира Пишет время бесстрастной рукой. Сами участники чумного пира, Лучше мы Гамлета, Цезаря, Лира Будем

Божий Ангел, зимним утром Тайно обручивший нас, С нашей жизни беспечальной Глаз не сводит потемневших. Оттого мы любим небо, Тонкий воздух, свежий ветер И

Александрийские чертоги Покрыла сладостная тень. Пушкин Уже целовала Антония мертвые губы, Уже на коленях пред Августом слезы лила… И предали слуги. Грохочут победные трубы

Что знает женщина одна о смертном часе? О. Мандельштам Всегда нарядней всех, всех розовей и выше, Зачем всплываешь ты со дна погибших лет, И

Потускнел на небе синий лак, И слышнее песня окарины. Это только дудочка из глины, Не на что ей жаловаться так. Кто ей рассказал мои

Сказал, что у меня соперниц нет. Я для него не женщина земная, А солнца зимнего утешный свет И песня дикая родного края. Когда умру,

Из сожженной тетради And thou art distant in humanity. Keats1 Вместо праздничного поздравленья Этот ветер, жесткий и сухой, Принесет вам только запах тленья, Привкус

Целый год ты со мной неразлучен, А как прежде и весел и юн! Неужели же ты не измучен Смутной песней затравленных струн,– Тех, что

То змейкой, свернувшись клубком, У самого сердца колдует, То целые дни голубком На белом окошке воркует, То в инее ярком блеснет, Почудится в дреме

А вы, мои друзья последнего призыва! Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена. Над вашей памятью не стыть плакучей ивой, А крикнуть на весь мир

Подушка уже горяча С обеих сторон. Вот и вторая свеча Гаснет и крик ворон Становится все слышней. Я эту ночь не спала, Поздно думать

Ведь где-то есть простая жизнь и свет, Прозрачный, теплый и веселый… Там с девушкой через забор сосед Под вечер говорит, и слышат только пчелы

Я спросила у кукушки, Сколько лет я проживу… Сосен дрогнули верхушки. Желтый луч упал в траву. Но ни звука в чаще свежей… Я иду

Я гибель накликала милым, И гибли один за другим. О, горе мне! Эти могилы Предсказаны словом моим. Как вороны кружатся, чуя Горячую свежую кровь,

Важно с девочками простились, На ходу целовали мать, Во все новое нарядились, Как в солдатики шли играть. Ни плохих, ни хороших, ни средних… Все

«Нам бы только до взморья добраться, Дорогая моя!» — «Молчи…» И по лестнице стали спускаться, Задыхаясь, искали ключи. Мимо зданий, где мы когда-то Танцевали,

Стоит на небе месяц, чуть живой, Средь облаков струящихся и мелких, И у дворца угрюмый часовой Глядит, сердясь, на башенные стрелки. Идет домой неверная

За такую скоморошину, Откровенно говоря, Мне свинцовую горошину Ждать бы от секретаря.

По неделе ни слова ни с кем не скажу, Все на камне у моря сижу, И мне любо, что брызги зеленой волны, Словно слезы

Под навесом темной риги жарко, Я смеюсь, а в сердце злобно плачу. Старый друг бормочет мне: «Не каркай! Мы ль не встретим на пути

Я не любви твоей прошу. Она теперь в надежном месте. Поверь, что я твоей невесте Ревнивых писем не пишу. Но мудрые прими советы: Дай

Я улыбаться перестала, Морозный ветер губы студит, Одной надеждой меньше стало, Одною песней больше будет. И эту песню я невольно Отдам на смех и

Птицы смерти в зените стоят. Кто идет выручать Ленинград? Не шумите вокруг — он дышит, Он живой еще, он все слышит: Как на влажном

Словно по чьему-то повеленью, Сразу стало в городе светло — Это в каждый двор по привиденью Белому и легкому вошло. И дыханье их понятней

И целый день, своих пугаясь стонов, В тоске смертельной мечется толпа, А за рекой на траурных знаменах Зловещие смеются черепа. Вот для чего я

I Пятым действием драмы Веет воздух осенний, Каждая клумба в парке Кажется свежей могилой. Оплаканы мертвые горько. Со всеми врагами в мире Душа моя

Заключенье не бывшего цикла Часто сердцу труднее всего, Я от многого в жизни отвыкла, Мне не нужно почти ничего,- Для меня комаровские сосны На

Ты мог бы мне снится и реже, Ведь часто встречаемся мы, Но грустен, взволнован и нежен Ты только в святилище тьмы. И слаще хвалы

Углем наметил на левом боку Место, куда стрелять, Чтоб выпустить птицу — мою тоску В пустынную ночь опять. Милый! не дрогнет твоя рука. И

И вот одна осталась я Считать пустые дни. О вольные мои друзья, О лебеди мои! И песней я не скличу вас, Слезами не верну,

Часть I Тринадцатый год (1913) Di rider finirai Pria dell’ aurora. Don Giovanni * «Во мне еще как песня или горе Последняя зима перед

Здесь Пушкина изгнанье началось И Лермонтова кончилось изгнанье. Здесь горных трав легко благоуханье, И только раз мне видеть удалось У озера, в густой тени

В прошлое давно пути закрыты, И на что мне прошлое теперь? Что там?- окровавленные плиты Или замурованная дверь, Или эхо, что еще не может