Жил-был
учитель скромный Кокильон.
Любил
наукой баловаться он.
Земной поклон
за то, что он
Был в химию влюблен,
И по ночам
над чем-то там
Химичил Кокильон.
Но, мученик науки гоним и обездолен,
Всегда в глазах толпы он — алхимик-шарлатан, —
И из любимой школы в два счета был уволен,
Верней, в три шеи выгнан непонятый титан.
Титан
лабораторию держал
И там
творил и мыслил, и дерзал.
За просто так,
не за мильон,
В двухсуточный бульон
Швырнуть сумел
все, что имел,
Великий Кокильон.
Да мы бы забросали каменьями Ньютона,
Мы б за такое дело измазали в смоле!
Но случай не дозволил плевать на Кокильона, —
Однажды в адской смеси заквасилось желе.
Бульон
изобретателя потряс, —
Был он —
ничто: не жидкость и не газ.
И был смущен
и потрясен,
И даже удивлен.
«Эге! Ха-ха!
О эврика!» —
Воскликнул Кокильон.
Три дня он развлекался игрой на пианино,
На самом дне в сухом вине он истину искал…
Вдруг произнес он внятно: «Какая чертовщина!..» —
И твердою походкою он к дому зашагал.
Он днем
был склонен к мыслям и мечтам,
Но в нем
кипели страсти по ночам.
И вот, на поиск
устремлен,
Мечтой испепелен,
В один момент
в эксперимент
Включился Кокильон.
Душа его просила, и плоть его хотела
До истины добраться, до цели и до дна, —
Проверить состоянье таинственного тела,
Узнать, что он такое: оно или она?
Но был
и в этом опыте изъян —
Забыл
фанатик намертво про кран.
В погоне за
открытьем он
Был слишком воспален —
И вдруг нажал
ошибочно
На крантик Кокильон.
И закричал, безумный: «Да это же коллоид!
Не жидкость это, братцы, — коллоидальный газ!»
Вот так, блеснув в науке, как в небе астероид,
Взорвался — и в шипеньи безвременно угас.
И вот —
так в этом газе он лежит,
Народ
его открытьем дорожит.
Но он не мертв —
он усыплен, —
Разбужен будет он
Через века.
Дремли пока,
Великий Кокильон!
А мы, склонив колени, глядим благоговейно.
Таких, как он, немного — четыре на мильон!
Возьмем Ньютона, Бора и старика Эйнштейна,
Вот три великих мужа, — четвертый — Кокильон!
(2 votes, average: 3,00 out of 5)