Ларисе Васильевой
Генерал захворал. Он горел, как ракетная вспышка
над долиной, над долей… И комкала сердце одышка.
Он друзей вспоминал, словно поле окидывал взглядом:
Паша в танке сгорел, а Ванюша — растерзан снарядом.
Он друзей вспоминал… Трогал шрамы рукою прохладной.
Снова Карбышев снился, — опять ледяной и громадный.
…Генерал на диване лежал, непонятный и строгий.
Две руки на груди, как крест на крест — две дальних дороги.
И ведь что получилось, что с воином сталось:
победила его не граната, не пуля, а — старость.
Генерал понимал: умирают деревья и звезды.
Значит, нужно смириться… А смерть? — улыбнуться ей просто.
Ну а если достать — именной из шкатулки?.. С табличкой?
И лети, генерал. Поднимайся над Родиной птичкой.
Пусть в соседней квартире, заслышав тот хлопнувший выстрел,
о шампанском подумают люди — о брызгах, об искрах.
Ну, так что? Ожидать? Или — к дьяволу эта морока?
…Тяжело умирать без друзей. Тяжелей, чем без бога.
(2 votes, average: 4,00 out of 5)