Однажды в лавке антиквара Средь прочего товара Заброшенный, забытый инвалид — Шпажонка ржавая, убогая на вид, Хвалилась пред другою шпагой Своею честью и отвагой:
Стихотворения поэта Бедный Демьян
«Конфискованы» № 1, 2, 3 и 4 «Нашего пути». Никто молчать вас не принудит. Газета — есть, газета — будет! Рабочей волею сильна, —
Так повелось, такая мода, Что в этот предвесенний день Все говорят, кому не лень, О воле русского народа. И говорят нам и поют! Но…
Сечь вообще отвратительно. Так больно. Но… высекли: и молодые люди не самоубиваются и не совершают преступлений (столь частых). Но перестали сечь: вдруг молодые люди
Весенним теплым днем Свинья с конем, Гуляя по двору, нашли клочок газетки. Савраска грамоту немного разумел, Так потому прочел хавронье, как умел: «Про-вин-цияль-ные заметки!..
«Чиж-жик, чижик, где ты был? На Фонтанке водку пил… Вы-пил р-рюмку… вып-пил две… 3-заш-шумело… в га-ла-ве!..» «С чего ты, братец, так — распелся? —
Заводчик с книжечкой застал однажды внука: «А ну-ка, миленький, а ну-ка, Что говорит твоя хваленая наука?» «Да вот… рассказ про паука». «Ась? — екнуло
По просьбе обер-прокурора, Дабы накинуть удила На беглеца Илиодора, Шпиков испытанная свора Командирована была. Шпики ворчали: «Ну, дела! Почесть, привыкли не к тому мы!
Когда мне почтальон подаст письмо «с оплатой», Последний грош отдам, но я письмо возьму. Я ждал его, я рад убогому письму: Конверт замасленный, вид
Товарищи, мы видели вчера: В перчатках лайковых кадеты, Офицера и юнкера По Невскому возили эстафеты О том, что сократить рабочих всех пора! Цилиндры, котелки,
«Хозяин! Пантелей Ильич! Гляди-ко… Волга… Взбесилась, видит бог. И потонуть недолго. А не потонем — все равно Водой промочит все зерно». Приказчик мечется, хлопочет.
Где, как и почему, — сказал бы вам подробно, Да не совсем удобно, — Со становым лиса свела Такую дружбу И стала так ему
Московским комитетом по делам печати арестованы NoNo 86 и 87 «Утра России» за статьи: «Так было, так будет» и «Так было, но так не
Клеветник без дарования. Ликвидаторы по моему адресу. «Куда мне, Бедному Демьяну! — Скажу я Мартову и Дану. — Ведь вы по части клеветы —
Мучительный, гнетущий дух кошмар: Сражен «Наш путь». Задушена газета. Товарищи, губительный удар Ждет вашего ответа! Мы свой порыв сынам передадим И, став примером для
Полиция не позволяла говорить за продолжение стачки и одного говорившего рабочего стащила за ногу с трибуны. Из письма рабочего. Хозяин потчует под праздник батраков:
У Льва Болела голова И кости старые ломило. «Ох, ничего-то мне не мило, И опротивели вы все! — Сказал он кумушке Лисе, Своей советнице
Помещик, встретясь с мужиком, С беднягой Фокой, «Эй, Фока, — говорит, — слывешь ты докой, — Потолковать бы нам ладком, Пока нет шуму. Ведь
Не та уж кровь. Не те уж годы. Все ж, не вписавшись в ворчуны, На молодые хороводы Люблю смотреть… со стороны. Певец иного поколенья,
Жил-был поэт. Да суть не в этом Пожалуй, будь себе поэтом. Но ежли ты к тому еще и сумасброд, Готовый все отдать за трудовой
Во Временном правительстве разрабатывается план разгрузки Петрограда от заказов и от рабочих. Пыхтит несчастный паровоз, Скрипят разбитые вагоны. В «господских» классах — крики, стоны;
Нас побить, побить хотели, Нас побить пыталися, А мы тоже не сидели, Того дожидалися! У китайцев генералы Все вояки смелые: На рабочие кварталы Прут,
Писал я басню не вчера: Лет пять назад, коли не боле, Про «верный штык» теперь уж песенка стара. Штык шпаге изменил — и весь
«Ах ты, нечистая ты сила! Ты не взбесилась ли грехом?» «Кого ты так бранишь, Пахом?» «Собака, Клим, твоя мне ногу прокусила!» «Ну, делать неча.
Мчатся бесы рой за роем… А. С. Пушкин Бьется сердце у Ариши. Вся — комочком возле Гриши, Возле братца-малыша, Прикорнула, чуть дыша. Ей и
Случилася беда: сгорело полсела. Несчастной голытьбе в нужде ее великой От бедности своей посильною толикой Своя же братья помогла. Всему селу на удивленье Туз,
В Москве вышла новая газета партии большевиков «Наш путь». Из рабочей хроники 1913 г. «Уж у меня ли, кум, завод был не завод? Без
«Полой политику! Да здравствует эстетика!» Из современных лозунгов. Ослу, каких теперь немало, Наследство с неба вдруг упало. Добро! За чем же дело стало? Схватив
Жил да был мужик Ермил, Всю семью один кормил. Мужичонка был путящий: Честный, трезвый, работящий; Летом — хлебец сеял, жал, А зимой — извоз
За 1914 год мин. вн. дел получило от штрафов и административных взысканий 1 186 274 рубля. Печать дала 194 760 р. По смете на
«Ко-ко-ко-ко!» «Ко-ко-ко-ко?» «Уж солнце вона — высоко, А ты, никак, все спишь, касатка? — Хохлатке молвила хохлатка. — Ты чем же ночью-то так занята
«Хозяин стал не в меру лих! Такую жизнь, — сказал в конюшне рыжий мерин, — Терпеть я больше не намерен: Бастую — больше никаких!»
Конфискация помещичьих земель отложена до Учредительного собрания. Временное правительство, обсудив вопрос, постановило, что все члены царствовавшего в России дома обязаны уплачивать государственный налог, а
Помаялся вдовцом Фома немало, Когда жены не стало, — Но жил, терпел: авось бог детям даст судьбу. Гадал, не чувствовал: век и его короток.
Почти каждый номер газеты «Звезда» конфискуется. Земная хроника. Ученым Энебо открыта близ созвездия Близнецов новая звезда. Небесная хроника. Куда ни кинь, везде беда! Прикосновенно
Какой-то тип страдал запоем. В запое был он зверски лют, Бросаясь с руганью, с разбоем На неповинный встречный люд. Казалось, за его разбойные замашки
Гг. хозяева захотели похвастать хорошим отношением к рабочим. Но, видно, забыли они про худую основу. Письмо максвельцев в «Трудовой правде» 6 июня. Без намеков
Жил на свете царь Тофута. Вот и сказочка вся тута! Аль уж больно коротка? Что ж, я этим не торгую: Рассказать могу другую. Ну,
Решив, что поддержать свою газету нужно, Мурашки дружно Произвели посильный сбор. Но только что успело Кой-как наладиться расстроенное дело — Опять затор! Газета есть,
Время темное, глухое… И забитость и нужда… Ой, ты, времечко лихое, Мои юные года! Перед кем лишь мне, парнишке, Не случалось спину гнуть? К
Дворяне, банкиры, попы и купечество, В поход обряжая Тимох и Ерем, Вопили: «За веру, царя и отечество Умрем!» «Умрем!» «Умрем!» И умерли гады нежданно-негаданно,
Что Николай «лишился места», Мы знали все без манифеста, Но все ж, чтоб не было неясности, Предать необходимо гласности Для «кандидатов» всех ответ, Что
«Эх ты, карманчик мой! Расти, голубчик, пухни!» — Так губернаторский лакей Мокей Пред всею челядью бахвалился средь кухни. «Что, ирод? Знать, опять с кого-нибудь
«Ну, как твои дела-делишки?» — Сбивая лед с еловой шишки, Клест обратился к снегирю. «Благодарю! Когда бы не попал к дрозду на именины Да
Не знаю, как и почему — Гадала ль тетенька ему, Аль за особые заслуги? — Назначен был медведь весной Правителем одной лесной Округи. Рай
Микола Тюрин поутру Чинил дыру В прогнившей крыше И только что, взобравшись выше, Сесть на конек хотел верхом, Как поскользнулся ненароком И, вниз свалившись
В свободной Турции, в счастливом вилайете Был Представительный совет, И председателем в совете Был… был… Каких лишь нет Имен на свете: И вспомнить сразу-то
На сияющей эстраде В Петербурге — виноват — В дивном граде Петрограде Пел нам нежно бюрократ: «Знаем, знаем с давних пор мы, Ох, как
Склонилась тихо у станка. Привычен труд руке проворной. Из-под узорного платка Задорно вьется волос черный. Но грустен взгляд лучистых глаз: В нем боль и
Кудахчут жалобно наседки, Горланят петухи: «Мы ль провинились чем? Иль виноваты предки? Цыплята наши, детки, За чьи вы терпите грехи? Где, у кого, за