Есть чувство адское: оно вскипит в крови И, вызвав демонов, вселит их в рай любви, Лобзанья отравит, оледенит обьятья, Вздох неги превратит в хрипящий
Стихотворения поэта Бенедиктов Владимир Григорьевич
«Люблю тебя» произнести не смея, «Люблю тебя!» — я взорами сказал; Но страстный взор вдруг опустился, млея, Когда твой взор суровый повстречал. «Люблю тебя!»
Пиши, поэт! Слагай для милой девы Симфонии сердечные свои! Переливай в гремучие напевы Несчастный жар страдальческой любви! Чтоб выразить отчаянные муки, Чтоб весь твой
Что шумишь? Чего ты хочешь, Беспокойный рифмотвор? Нас ты виршами морочишь И несешь гремучий вздор, Воешь, тратишься на вздохи Да на жалобы, чудак, Что
Пред мохнатой елью, средь златого лета, Свежей и прозрачной зеленью одета, Юная береза красотой хвалилась, Хоть на той же почве и она родилась. Шепотом
К тебе мой стих. Прошло безумье! Теперь, покорствуя судьбе, Спокойно, в тихое раздумье Я погружаюсь о тебе, Непостижимое созданье! Цвет мира — женщина —
Когда тебе твой путь твоим указан богом — Упорно шествуй вдаль и неуклонен будь! Пусть критик твой твердит в суде своем убогом, Что это
Из слова железного он образован, Серебряной рифмы насечкой скреплен, В груди, как в горниле, проплавлен, прокован И в кладезе дум, как булат, закален, И
Я знаю, — томлюсь я напрасно, Я знаю, — люблю я бесплодно, Ее равнодушье мне ясно, Ей сердце мое — неугодно. Я нежные песни
И Жуковский отлетел от мира, Кончена молитва этой жизни, Пережит он нами — чудный старец, Вечно юный. Он был представитель Чистого стремления души К
Какой сноровкою искусной Она, вздыхая тяжело, Как бы в задумчивости грустной Склонила томное чело И, прислонясь к руке уныло Головкой хитрою своей, Прозрачны персты
День гас, как в волны погружались В туман окрестные поля, Лишь храмы гордо возвышались Из стен зубчатого Кремля. Одета ризой вековою, Воспоминания полна, Явилась
Прости! — Как много в этом звуке Глубоких тайн заключено! Святое слово! — В миг разлуки Граничит с вечностью оно. Разлука… Где ее начало?
Творец! Ниспошли мне беды и лишенья, Пусть будет мне горе и спутник и друг! Но в сердце оставь мне недуг вдохновенья, Глубокий, прекрасный, священный
Кудри девы-чародейки, Кудри — блеск и аромат, Кудри — кольца, струйки, змейки, Кудри — шелковый каскад! Вейтесь, лейтесь, сыпьтесь дружно, Пышно, искристо, жемчужно! Вам
Как могущественна сила Черных глаз твоих, Адель! В них бесстрастия могила И блаженства колыбель. Очи, очи — оболщенье! Как чудесно вы могли Дать небесное