Когда трубач над Краковом Возносится с трубою, Хватаюсь я за саблю С надеждою в глазах… Б. Окуджава Да здравствуют дилетанты! Ибо в конце концов
Стихотворения поэта Бетаки Василий Павлович
Памяти М. А. Волошина Нет, все при мне, ничто не распылилось: Они вдвоем стояли надо мной: Отец и тот — с огромной бородой, А
В. Павловой Заглушить рокотание моря Соловьиная песнь не вольна. А. Блок. Захлопнуть дверь и оказаться В средневековом городке, Где пятки мокнущих акаций И стены
В. Павловой. Он не заслужил света, он заслужил покой М. Булгаков. «Спи, спи — дождик идет…» Грустная нежность, каменный свод. Средневековый Париж за окном
Вот бы дожить до лета — Снова увидеть Лондон! Но лондонские колонны Белы, как ребра скелета… Говорят, что срок уже близко, Что обвалится, как
Царь един, и Господь един, И России отвеку дан Алексеевский равелин, Аракчеевский барабан. Аракчеев давно помре, Но как прежде гулок туман, И стучит, стучит
Нет, в городке его никто не ждал. Он сам себя не ждал в подобной роли. Мы все порой бывали поневоле В чужих ролях. Но
Кафе на окраине. Легкие стены стеклянны. Глядимся в их синь, в марсианские телеэкраны, Пропав, потерявшись, попав на другую планету, В чужие кварталы, которых почти
Костры у моря — цветы бессонных. Со струн гитарных плывет цыганщина, Над старым портом, по волнам теплым, Над тесной грудой причалов темных, Все время
Пьет король в лиловой шляпе, В деревянных башмаках, Бабу-Фландрию облапив — Ах! Что за руки у фламандки, Жарче щек! Пьет король — чего ломаться!
…А там, на Аничковом мосту Уже взвиваются в высоту Четыре апока- липтических коня. Четыре. А пока — копыта, не звеня, Застыли. А бока дрожат
«Сквозь туман кремнистый путь блестит…» М. Л. 1. И окна в туманах невнятны, И свет рассеян неровно, И выцветают пятна Памяти неподробной, И выцветают
«В городе осталось всего 60 тыс. жителей, а после войны нас было 160 тысяч» Знакомая венецианка… 1. Дворец пустынный и ничей. На пьяццах —
Auf die Berge will Ich steigen, Lachend auf euch niederschauen H. Heine Тут бродячих собак под навесом полно, И морская вода попадает в вино,
1. Е. Г. Эткинду Несложно дверь сорвать с петель, Труднее — подобрать отмычку, Сменить привычку на привычку, Поверить, не впадая в хмель, Что тянется
…рассказать Обо мне, какой я была, В те года, когда здесь жила… Ирина Одоевцева. …А те, кто и не знал ее, Твердят, серьезны и
Тяжелый юг. Тяжелое вино. И терпкое, как плющ на белых стенах, Что оплетает узкое окно, Где черные решетки неизменны. Взгляд с улицы на узкое
Сидит Дидро, подняв пeро, На Сен-Жермен-де-Пре, И материт вовсю Дидро Погоду на дворе, С того пера в штаны Дидра Чернила и дожди, И поутру
Уходит женщина во мрак. Безлюдный мост. Пустой кабак. Не знают стекла, почему От них она идет во тьму, Зачем так злобен за спиной —
Gare d’Orsay Когда туман к воде сползает постепенно, И облака сидят на креслах площадей, Я в городе сыром завидую Гогену — Нездешности его деревьев
Под ногой ветки потрескивают, как в костре, в эту погоду: Роща кажется жутко сухой! Будто отдали морю всю воду Эти вечнозеленые дубы, которые приютят
Pointe du Raz, FinistХre, Бретань Над головами сонных маяков Мадонна не спасенных моряков. В басовых скалах гул — обрывки слов Всех бывших и не
Я больше не буду писать о любви: Одежда строки расползается в клочья… Себя самого и других не мороча, Я больше не буду писать о
Из Эдгара По О, символ Рима! Гордое наследство, Оставленное времени и мне Столетиями пышных властолюбцев! О, наконец-то, наконец я здесь! Усталый странник, жаждавший припасть
«Над небом голубым…» Анри Волохонский В центре Рима, В центре мира Есть квадратный сад, Он навис над центром Рима, Зеленью неистощимой Ослепляя взгляд, И
В причудливых сумерках черным рисунком Нависли третичные сосны Пицунды. Им столько веков, что в сравнении с ними Медея — совсем современное имя! Курортники шумно
Туман на крышах, туман в ушах, Затылку — как на подушке. И деревья, и дыханье он мнет не спеша; Очки, ветровые стекла — Тоже
Вот так подаются в клошары, Где набережной кривой Слепят тебя желтые фары, Которых не знал над Невой. Вот так из холмистого Пскова Обрезки старинной
Гвозди бы делать из этих людей… Н. Тихонов Это колокола там звонят. И молчит телефон. И внутри — тишина. Где же он расползается, звон?
Лиловый булыжник после дождей, Кривые дворы, дровяные сараи. Грязный канал. И в черной воде Бельма окон немытых. Дальше — Сенная… Из тьмы Фонарного на
В пустоте почерневших каналов Ты искал отраженье свое, Но дождливая ночь распинала Неоправданное бытие. Словно ящеры, ждущие хлеба, Гнулись черные краны к воде, И
На развалинах Вавилона Бородатые львы остались. За спиной у льва — не колонна — Указующий в небо палец — Беспричинно и беспардонно Он опять
…И вот затворяются деревянные решетки. И двери отделяют лето от нас. Ну, зачем его — заживо! Оно ведь четко Еще существует! И птицами кротко
1. Ну вот мы и дома — В Венеции нашей сырой, От римского солнца Ныряем в душевный покой. Не там, Где оркестры, Да фрески
Река листвой сыта, и зелена. Какой-то дуб вдруг выторчит из щели, Под ним коровы рыжая спина, По берегам кочуют времена: Чернеют троглодитские пещеры, или
1. Как запах ламинарий влажен! …Атлантика, она — моя Всей крутизною пенных ляжек, Всей шириной округлых пляжей, Всей бабьей сутью бытия. Хоть молода —
…На Эспланаде — день морозный и пустой. И позолоты припорошенная ложь Твердит, что купол Инвалидов не похож На Исаакиевский купол золотой. Три фонаря, три
…Когда сквозь март из церкви серой не подымая головы кустодиевская Венера под звон купеческой Москвы по переулкам, по Ордынке плывет на волнах шушунов и
Шпиль церкви наклоняет голову — это журавль колодца. Но каменное гнездо стен не выпустит рукотворную птицу, Чтоб журавль свой клюв о соленый гравий не
У ненависти и нежности Ассоциация по смежности. Два шага от приятеля до предателя, Два шага от матери до мата… Хорошо пустышке — взяла и
Остро навис вечер, просит навеса ночи: Остановись море — хватит качать лодки, Остановись ветер, остановитесь, ноги, На берег набегает пена из лунной глотки. Cтроки
Артуру Вернеру В Андалузии, на юге, в Аликанте, В переулке, на углу, в подворотне Разместился старый стекольщик, Стеклодув виртуозный… А верней — Никакой не
В городских садах с цветниками, В беседках больших, восьмигранных Духовые оркестры играли, И качались алые канны. А майоры в бордовых петлицах Дирижировали оркестрами И
Наступает на тени дворцов топот сумерек серых, И вода неминуемой тенью глотает закат, Словно слизывая с переулков и ветреных скверов, Где последние пятна еще
Впереди — бесконечная зима, А на улице снега — по колени, И гуляет такая кутерьма Аж по всей шестидесятой параллели. Лупит ветер то в
Памяти Станислава Лема.* Борису Стругацкому Один из нас. Разве чуть постарше. (Что врать-то? Ведь ты — не только о нем.) Но как Йону Тихому
Ямщик лихой, седое время Везет, не слезет с облучка… А. С. Пушкин. «Телега жизни». Огни за стеклами вагона Как спички чиркают в окно, Мелькнет
Вечерами в переполненном трамвае Зыбкий контур отраженного лица, От вагонного стекла не отставая, Так и движется сквозь город до кольца. Там во тьме —
Осенним дням бросая вызов, Вздувая рваные бока, Взвиваясь с горизонта, снизу, На нас летели облака. Темны, причудливы, косматы, Дождем по озеру звеня, Срывались облака
Весь мир — театр, а люди в нем — актеры… В. Шекспир Нет, Шекспир не бывал в Вероне — Предрассветную альбу он слушал В