Еще бы не бояться мне полетов,
Когда начальник мой Е. Б. Изотов,
Всегда в больное колет как игла.
«Эх, — говорит, — салага!
У них — и то, в Чикаго,
Три дня назад авария была!..»
Хотя бы сплюнул: все же люди — братья,
И мы вдвоем и не под кумачом, —
Но знает, черт: и так для предприятья
Я — хоть куда, хоть как и хоть на чем!
Я не в страхе, я навеселе —
Чтоб по трапу пройти не моргнув —
Тренируюсь уже на земле,
Туго-натуго пояс стянув.
Но, слава богу, я не вылетаю, —
В аэропорте время коротаю
Еще с одним таким же — побратим!
Мы пьем седьмую за день
За то, что все мы сядем,
И, может быть, — туда, куда летим.
Пусть в ресторане не дают на вынос, —
Там радио молчит, там благодать,
Вбежит швейцар и рявкнет: «Кто на Вильнюс!..
Спокойно продолжайте выпивать!»
Мне лететь — острый нож и петля:
Ни поесть, ни распить, ни курнуть,
И еще — безопасности для —
Должен я сам себя пристегнуть!
У автомата — в нем ума палата —
Стою я, улыбаясь глуповато:
Такое мне ответил автомат!..
Невероятно: в Ейске —
Уже по-европейски:
Свобода слова, — если это мат.
Мой умный друг к полудню стал ломаться, —
Уже наряд милиции зовут:
Он гнул винты у «ИЛа-18»
И требовал немедля парашют.
Я приятеля стал вразумлять:
«Паша, Пашенька, Паша, Пашут!
Если нам по чуть-чуть добавлять,
То на кой тебе шут парашют!..»
Он рассказал (такие врать не станут):
Летел он раз, ремнями не затянут,
Вдруг — взрыв! Но он был к этому готов,
И тут нашел лазейку, —
Расправил телогрейку
И приземлился в клумбу от цветов.
Мы от его рассказа обалдели!..
А здесь все переносят, и не зря,
Все рейсы за последние недели
Уже на тридцать третье декабря.
Я напрасно верчусь на пупе,
Я напрасно волнуюсь вообще:
Если в воздухе будет ЧП —
Приземлюсь на китайском плаще.
Но, смутно беспокойство ощущая,
Припоминаю: вышел без плаща я!
Чего ж ты натворила, Кать, а Кать!
Вот только две соседки
С едой всучили сетки…
А сетки воздух будут пропускать!
Прослушал объявление! Но я бы
Не встал, теперь меня не подымай!
И слышу: «Пассажиры за ноябрь!
Ваш вылет переносится на май!»
Зря я дергаюсь: Ейск — не Бейрут,
Пассажиры — спокойней ягнят,
Террористов на рейс не берут,
Неполадки к весне устранят.
Считайте меня полным идиотом,
Но я б и там летал Аэрофлотом!
У них — good bye! — и в небо, хошь не хошь.
А здесь — сиди и грейся:
Всегда задержка рейса,
Хоть день, а все же лишний проживешь.
Мы взяли пунш и кожу индюка — бр-р!
Теперь снуем до ветру в темноту:
Удобства — во дворе, хотя декабрь
И Новый год летит себе на «ТУ».
Друг мой честью клянется спьяна,
Что он всех, если надо, сместит.
«Как же так? — говорит. — Вся страна
Никогда никуда не летит!»
А в это время где-то в Красноярске,
На кафеле рассевшись по-татарски,
О промедленьи вовсе не скорбя,
Проводит сутки третьи
С шампанским в туалете
Сам Новый год — и пьет сам за себя.
Помешивая воблою в бокале,
Чтоб вышел газ — от газа он блюет, —
Сидит себе на аэровокзале
И ждет, когда наступит новый год.
Но в Хабаровске рейс отменен,
Там надежно застрял самолет…
Потому-то и новых времен
В нашем городе не настает.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)