Жил на свете анархист, Красил бороду и щеки, Ездил к немке в Териоки И при этом был садист. Вдоль затылка жались складки На багровой
Стихотворения поэта Черный Александр Михайлович
Потемнели срубы от воды, В колеях пузырятся потоки. Затянув кисейкою сады, Дробно пляшет дождик одинокий, Вымокла рябинка за окном, Ягоды блестят в листве, как
Светлый немец Пьет светлое пиво. Пей, чтоб тебя разорвало! А я, иноземец, Сижу тоскливо, Бледнее мизинца, И смотрю на лампочки вяло. Просмотрел журналы: Портрет
Ах, зачем нет Чехова на свете! Сколько вздорных — пеших и верхом, С багажом готовых междометий Осаждало в Ялте милый дом… День за днем
Раз двое третьего рассматривали в лупы И изрекли: «Он глуп». Весь ужас здесь был в том, Что тот, кого они признали дураком, Был умницей,-
Томясь, я сидел в уголке, Опрыскан душистым горошком. Под белою ночью в тоске Стыл черный канал за окошком. Диван, и рояль, и бюро Мне
1 Жить на вершине голой, Писать простые сонеты… И брать от людей из дола Хлеб вино и котлеты. 2 Сжечь корабли и впереди, и
В городской суматохе Встретились двое. Надоели обои, Неуклюжие споры с собою, И бесплодные вздохи О том, что случилось когда-то… В час заката, Весной в
Яркий цвет лесной гвоздики. Пряный запах горьких трав. Пали солнечные блики, Иглы сосен пронизав. Душно. Скалы накалились, Смольный воздух недвижим, Облака остановились И расходятся,
А. И. Куприну Сеть лиственниц выгнала алые точки. Белеет в саду флигелек. Кот томно обходит дорожки и кочки И нюхает каждый цветок. Так радостно
Перед витринами каша: Люди вежливо давят бока, По-детски смеются взрослые, Серьезны притихшие дети, Какой-то младенец внизу Ползает, мажет ладошкой по стеклам. Забыты дела —
За тяжелым гусем старшим Вперевалку, тихим маршем Гуси шли, как полк солдат. Овцы густо напылили, И сквозь клубы серой пыли Пламенел густой закат. А
На скамейке в Александровском саду Котелок склонился к шляпке с какаду: «Значит, в десять? Меблированные «Русь»…» Шляпка вздрогнула и пискнула: «Боюсь». — «Ничего, моя
Семья — ералаш, а знакомые — нытики, Смешной карнавал мелюзги. От службы, от дружбы, от прелой политики Безмерно устали мозги. Возьмешь ли книжку —
Из Гейне За чаем болтали в салоне Они о любви по душе: Мужья в эстетическом тоне, А дамы с нежным туше. «Да будет любовь
Каждый месяц к сроку надо Подписаться на газеты. В них подробные ответы На любую немощь стада. Боговздорец иль политик, Радикал иль черный рак, Гениальный
О, Рахиль, твоя походка Отдается в сердце четко… Голос твой — как голубь кроткий, Стан твой — тополь на горе, И глаза твои —
Хорошо при свете лампы Книжки милые читать, Пересматривать эстампы И по клавишам бренчать, — Щекоча мозги и чувство Обаяньем красоты, Лить душистый мед искусства
Бородатые чуйки с голодными глазами Хрипло предлагают «животрепещущих докторов». Гимназисты поводят бумажными усами, Горничные стреляют в суконных юнкеров. Шаткие лари, сколоченные наскоро, Холерного вида
Квартирант сидит на чемодане И задумчиво рассматривает пол: Те же стулья, и кровать, и стол, И такая же обивка на диване, И такой же