Знаю, умру на заре! На которой из двух, Вместе с которой из двух — не решить по заказу! Ах, если б можно, чтоб дважды
Стихотворения поэта Цветаева Марина Ивановна
Для тех, отженивших последние клочья Покрова (ни уст, ни ланит!…) О, не превышение ли полномочий Орфей, нисходящий в Аид? Для тех, отрешивших последние звенья
Все твое: тоска по чуду, Вся тоска апрельских дней, Все, что так тянулось к небу,- Но разумности не требуй. Я до смерти буду Девочкой,
Пора снимать янтарь, Пора менять словарь, Пора гасить фонарь Наддверный… Февраль 1941
Никто ничего не отнял! Мне сладостно, что мы врозь. Целую Вас — через сотни Разъединяющих верст. Я знаю, наш дар — неравен, Мой голос
Война, война!- Кажденья у киотов И стрекот шпор. Но нету дела мне до царских счетов, Народных ссор. На кажется-надтреснутом канате Я — маленький плясун.
Как бедный шут о злом своем уродстве, Я повествую о своем сиротстве: За князем — род, за серафимом — сонм, За каждым — тысячи
По ночам все комнаты черны, Каждый голос темен. По ночам Все красавицы земной страны Одинаково — невинно — неверны. И ведут друг с другом
Солнце — одно, а шагает по всем городам. Солнце — мое. Я его никому не отдам. Ни на час, ни на луч, ни на
Под лаской плюшевого пледа Вчерашний вызываю сон. Что это было? — Чья победа? — Кто побежден? Все передумываю снова, Всем перемучиваюсь вновь. В том,
Когда гляжу на летящие листья, Слетающие на булыжный торец, Сметаемые — как художника кистью, Картину кончающего наконец, Я думаю (уж никому не по нраву
Посвящаю эти строки Тем, кто мне устроит гроб. Приоткроют мой высокий, Ненавистный лоб. Измененная без нужды, С венчиком на лбу,- Собственному сердцу чуждой Буду
Руки даны мне — протягивать каждому обе, Не удержать ни одной, губы — давать имена, Очи — не видеть, высокие брови над ними —
Красною кистью Рябина зажглась. Падали листья. Я родилась. Спорили сотни Колоколов. День был субботний: Иоанн Богослов. Мне и доныне Хочется грызть Жаркой рябины Горькую
Узкий, нерусский стан — Над фолиантами. Шаль из турецких стран Пала, как мантия. Вас передашь одной Ломаной черной линией. Холод — в весельи, зной
Бледно-лицый Страж над плеском века. Рыцарь, рыцарь, Стерегущий реку. (О, найду ль в ней Мир от губ и рук?!) Ка-ра-ульный На посту разлук. Клятвы,
После бессонной ночи слабеет тело, Милым становится и не своим,- ничьим, В медленных жилах еще занывают стрелы, И улыбаешься людям, как серафим. После бессонной
Каждый стих — дитя любви, Нищий незаконнорожденный. Первенец — у колеи На поклон ветрам — положенный. Сердцу — ад и алтарь, Сердцу — рай
У нас за робостью лица Скрывается иное. Мы непокорные сердца. Мы молоды. Нас трое. Мы за уроком так тихи, Так пламенны в манеже. У
В пустынной храмине Троилась — ладаном. Зерном и пламенем На темя падала… В ночные клекоты Вступала — ровнею. — Я буду крохотной Твоей жаровнею: