1.
А было все гораздо проще —
был просто город, просто площадь,
был просто дождь, слепой, как росчерк,
тире слагающий из точек,
И был костер, дымящий в меру,
и еретик, предавший веру,
и были люди — людям было
плевать, как движутся светила!
В чесночном выдохе и прели
толпа визжала: «Зрелищ! Зрелищ!»
Менялось все: одежды, речи.
Костры менялися на печи,
но, как всегда, платился гений —
горели Шиллер, Кант и Гейне,
в кострах, как буйные расстриги,
чернели книги, тлели книги…
Паноптикум вселенской скверны —
в нем все костры — во имя веры,
в нем в каждом веке — новый идол,
и хворост сух, и кремень выдан!
Зажечь — и все, чего уж проще?..
Смотри же, город… Помни, площадь…
2.
Я — Галилей!
Не путайте с Джордано.
Мне до исхода жить еще и жить,
и маятника тоненькая нить
еще натрет на слабой шее раны.
Я — Галилей.
До папского суда,
как до Христова возраста распятья,
но ТОТ костер, обуглив кромку платья,
клеймо мне в сердце выжег навсегда.
Я — Галилей,
мой дух еще в пути,
и дьявол плоти рвет и тянет жилы…
На тот костер, что сам себе сложил я,
не дай Господь кому-нибудь взойти!
Я — Галилей…
Не путайте с Джордано.
(2 votes, average: 4,50 out of 5)