Я спасен! Подо мной воют яростно адские бездны, призрак в маске железной меня стережет на пути… Надо мной в небесах снова луч зажигается звездный.
Стихотворения поэта Эллис Лев Львович
Тому, кто не простил Творца, навек потоки слез! Но радость, радость без конца, к кому пришел Христос! И смерть тому, кто терн венца не
Картина Пикассо Свершен обряд заупокойный, и трижды проклята она, она торжественно-спокойна, она во всем себе верна! Весь чин суровый отреченья она прослушала без слез,
Ты всех непорочней, всех в мире прелестней, тебя славословит мой гибнущий дух; но сказкою детства, но ангельской песней дано ль разомкнуть заколдованный круг? Да
Взор, ослепленный тенью томных вежд, изнемогая, я полузакрыла, о, в спутницы я не зову Надежд: пускай они крылаты, я бескрыла. Я глубже вас, быть
Заиграли пылинки в луче золотом, и завешена люстра тяжелым холстом; На паркете лежит окон солнечных ряд, и кресты на церквах, словно свечи, горят. Блещет
Мой дух в томленье изнемог, но сладок был последний вздох, И все иным предстало вдруг, и ярче свет, и внятней звук… Чей ласковый, знакомый
Из «Городских сонетов» Над царством мирных крыш я вознеслась высоко и черные хулы кидаю в небеса, покрыв и стук копыт, и грохот колеса, как
Три сонета I Под строгим куполом, обнявшись, облака легли задумчивой, готическою аркой, как красный взгляд лампад, застенчиво-неяркий дрожит вечерний луч, лиясь издалека. Тогда в
В сумраке синем твой облик так нежен: этот смешной, размотавшийся локон, детский наряд, что и прост и небрежен! Пахнет весной из растворенных окон; Тихо
Кто это в сердце мне смотрит сквозь дым взором и пламенным, и золотым, саваном лик свой окутав седым? Кто это льнет и маня, и
Еще сверкал твой зоркий глаз и разрывалась грудь на части, но вот над нами Сладострастье прокаркало в последний раз. От ложа купли и позора
Ave Матерь Божья, звезда морей златая, Приснодева, Неба сладкое Преддверье! Восприяв покорно Гавриила «Ave», дай забыть нам мирно имя древней Евы! Разрешая узы, озаряя
В час утренний, в прохладной дали, смеясь над пламенем свечи, как взор, подъятый ввысь, сияли в мгле утренней, в прохладной дали, доверчиво твои лучи,