Исполнен горького упрека За злую повесть прежних лет, За сон безумства и порока, Я на ее гляжу портрет. Я вновь люблю, страдая страстно, И
Стихотворения поэта Фофанов Константин Михайлович
Сильней и глубже век от века Земли и мысли торжество. Все меньше веры в божество И больше — веры в человека!
Дрожит ли зыбь сребристого ручья, Сверкает ли вечерняя зарница, Шумит ли лес иль песня соловья Гремит в кустах — везде мечта моя Найдет приют,
Весенней полночью бреду домой усталый. Огромный город спит, дремотою объят. Немеркнущий закат дробит свой отблеск алый В окошках каменных громад. За спящею рекой, в
Есть в природе бесконечной Тайные мечты, Осеняемые вечной Силой красоты. Есть волшебного эфира Тени и огни, Не от мира, но для мира Родились они.
В ее душе разлад, Печаль в ее мечтах; Кому же нежный взгляд, Улыбка на устах? Все ждет и ждет она — Неведомо кого; И
Пойдем в сосновый лес, сегодня жар несносен… Все тихо, все молчит, не шелохнется лист,- Уйдем под тихий мрак гостеприимных сосен, И лес там молчалив,
С природою искусство сочетав, Прекрасны вы, задумчивые парки: Мне мил ковер густых, хранимых трав И зыбкие аллей прохладных арки, Где слаще мир мечтательных забав,
Была ль то песнь, рожденная мечтою, Иль песнею рожденная мечта,- Не знаю я, но в этот миг со мною Роднилися добро и красота. От
Пышней, чем в ясный час расцвета, Аллея пурпуром одета. И в зыбком золоте ветвей Еще блистает праздник лета Волшебной прелестью своей. И ночь, сходящую
Темно, темно! На улице пустынно… Под музыку осеннего дождя Иду во тьме… Таинственно и длинно Путь стелется, к теплу огней ведя. В уме моем
Как стучит уныло маятник, Как темно горит свеча; Как рука твоя дрожащая Беспокойно горяча! Очи ясные потуплены, Грустно никнет голова, И в устах твоих
Дрожащий блеск звезды вечерней И чары вешние земли В былые годы суеверней Мне сердце тронуть бы могли. А ныне сумрак этот белый, И этих
Ты помнишь ли: мягкие тени Ложились неслышно кругом, И тихо дрожали сирени Под нашим открытым окном… Все тише заветные речи С тобою тогда мы
На огонь смотрю я в печку: Золотые города, Мост чрез огненную речку — Исчезают без следа. И на месте ярко-алых, Золоченых теремов — Лес
Звезды ясные, звезды прекрасные Нашептали цветам сказки чудные, Лепестки улыбнулись атласные, Задрожали листы изумрудные. И цветы, опьяненные росами, Рассказали ветрам сказки нежные,- И распели
Еще те звезды не погасли, Еще заря сияет та, Что озарила миру ясли Новорожденного Христа… Тогда, ведомые звездою, Чуждаясь ропота молвы, Благоговейною толпою К
Сумерки бледные, сумерки мутные Снег озарил перелетным мерцанием. Падают хлопья — снежинки минутные, Кроют все белым, как пух, одеянием. Снежно… бело, но проходят мгновения
Остывает запад розовый, Ночь увлажнена дождем. Пахнет почкою березовой, Мокрым щебнем и песком. Пронеслась гроза над рощею, Поднялся туман с равнин. И дрожит листвою
Вечернее небо, лазурные воды, В лиловом тумане почившая даль — Все прелестью дышит любви и свободы. Но в этом чарующем лике природы Читаю, как
Бледный вечер весны и задумчив и тих, Зарумянен вечерней зарею, Грустно в окна глядит; и слагается стих, И теснится мечта за мечтою. Что-то грустно
Потуши свечу, занавесь окно. По постелям все разбрелись давно. Только мы не спим, самовар погас, За стеной часы бьют четвертый раз! До полуночи мы
Пел соловей, цветы благоухали. Зеленый май, смеясь, шумел кругом. На небесах, как на остывшей стали Алеет кровь,- алел закат огнем. Он был один, он
Мы любим, кажется, друг друга, Но отчего же иногда От нежных слов, как от недуга, Бежим, исполнены стыда? Зачем, привыкшие к злословью, Друг друга
Прошла любовь, прошла гроза, Но грусть живей меня тревожит. Еще слеза, одна слеза, Еще — последняя, быть может. А там — покончен с жизнью
У поэта два царства: одно из лучей Ярко блещет — лазурное, ясное; А другое безмесячной ночи темней, Как глухая темница ненастное. В темном царстве
Не правда ль, все дышало прозой, Когда сходились мы с тобой? Нам соловьи, пленившись розой, Не пели гимны в тьме ночной. И друг влюбленных
Идет по свету чудище, Идет, бредет, шатается, На нем дерьмо и рубище, И чудище-то, чудище, Идет — и улыбается! Идет, не хочет кланяться: «Левей»
Догорает мой светильник. Все стучит, стучит будильник, Отбивая дробь минут; Точно капли упадают В бездну вечности — и тают,- И опять, опять живут! Ночь
Мы при свечах болтали долго О том, что мир порабощен Кошмаром мелочного торга, Что чудных снов не видит он. О том, что тернием повита
Печальный румянец заката Глядит сквозь кудрявые ели. Душа моя грустью объята,- В ней звуки любви отзвенели. В ней тихо, так тихо-могильно, Что сердце в
Шумят леса тенистые, Тенистые, душистые, Свои оковы льдистые Разрушила волна. Пришла она, желанная, Пришла благоуханная, Из света дня сотканная Волшебница-весна! Полночи мгла прозрачная Свивает
Печально верба наклоняла Зеленый локон свой к пруду; Земля в томленьи изнывала, Ждала вечернюю звезду. Сияло небо необъятно, И в нем, как стая легких
На волне колокольного звона К нам плывет голубая весна И на землю из Божьего лона Сыплет щедрой рукой семена. Проходя по долине, по роще,
Посмотри: у пруда, где в прохладную тень Зной струится сквозь ветки дрожащие ив,- Реют мошки; родил их сверкающий день, И умрут они к ночи,
Столица бредила в чаду своей тоски, Гонясь за куплей и продажей. Общественных карет болтливые звонки Мешались с лязгом экипажей. Движенью пестрому не виделось конца.
Под напев молитв пасхальных И под звон колоколов К нам летит весна из дальних, Из полуденных краев. В зеленеющем уборе Млеют темные леса. Небо
Нарядили елку в праздничное платье: В пестрые гирлянды, в яркие огни, И стоит, сверкая, елка в пышном зале, С грустью вспоминая про былые дни.