Стихотворения поэта Герцык Аделаида Казимировна

Лунная дорожка Светит еле-еле. На моей постели Посиди немножко. Стали без пощады и земля, и небо. Я не знаю, где бы Засветить лампады. Хочется

Не входи — я жду другого, Не веди приветной речи, Я готовлюсь к новой встрече, Видишь — Гостя жду большого. Его Имя, как светило,

Посв. Д. Ж. И в каждый миг совершается чудо, Но только понять его нельзя, Стекаются золота искры оттуда, Как капли лучистого дождя. Порой мелькнет

Подвига просит сердце весеннее — Взять трудное на себя и нести, Хочется истаять самозабвеннее, В муке родной изойти. Снова открылись горы жемчужные, Покорная серебристая

У меня были женские, теплые руки, Теперь они стали холодные. Были разные встречи и боли разлуки, И сердце заклинало несвободное. Но давно отгорели мои

Фридрих Ницше 1 Недолго уж тебе томиться жаждой, о солнце опаленное! Я чую в воздухе благую весть, из уст неведомых она несется дуновеньем, —

Где-то в лазурном поле, За белыми в саване днями, За ночными дремучими снами Реет и плещет воля. Нет там тоски желаний, Стихают там речи

Вы сгиньте, обманы, Укройте, туманы, Храните глубокую дрему. Вяч. Иванов Посв. В. Г. Женщина там на горе сидела. Ворожила над травами сонными… Ты не

Марине Цветаевой «Что же, в тоске бескрайной Нашла ты разгадку чуду, Или по-прежнему тайна Нас окружает всюду?» — Видишь, в окне виденье… Инеем все

Ты хочешь воли темной и дремучей, Твой дух смущен, коснувшися души чужой, И кажется тебе изменой и игрой Случайный миг душевного созвучья. В пустыне

Посв. Е. Г. «Дева, тихая Дева! Что ты все дома днюешь? Днюешь дома, ночуешь» — Счастье мне прилучилось. Счастьем душа осенилась. Надо с ним

И дошла я до царства третьего, Третьего царства, безвестного, Знать, весной здесь распутье великое, Не видать окрест ни дороженьки. Аль туманы меня затуманили, Аль

К утру родилось в глуби бездонной Море-дитя, Очи раскрыло, зрит полусонно Вверх на меня. В зыбке играет, робко пытая Силы свои, Тянется к выси;

Не Вы — а я люблю! Не Вы — а я богата… Для Вас — по-прежнему осталось все, А для меня — весь мир

Были павлины с перьями звездными — Сине-зеленая, пышная стая, Голуби, совы носились над безднами — Ночью друг друга средь тьмы закликая. Лебеди белые, неуязвимые,

Тяжки и глухи удары молота. Высекается новая скрижаль, Вещие буквы литого золота Возвестят вам и радость, и печаль. Лютует молот над глыбой каменной —

Костер багряный на небе бледном Зарделся пышным снопом средь мглы, Вздымая клочья седого дыма, Роняя искры на грудь земли. Все разгораясь в пустыне неба,

В башне высокой, старинной Сестры живут. Стены увешаны тканями длинными, Пахнет шелками — желтыми, синими, Душен уют. К пяльцам склонясь прилежно, Сестры ковер вышивают,

Ночью глухой, бессонною, Беззащитно молитвы лепеча, В жребий чужой влюбленная — Я сгораю, как тихая свеча. Болью томясь неплодною, Среди звезд возлюбя только одну,

Свежесть, утренность весенняя! За ночь лес мой побелел. И молитвенно нетленнее Вся прозрачность Божьих дел. В мглистом облаке вселенная, Сердце тонет в красоте, И

Там, где руды холмы Закрыли дали,- Давно сложили мы Свои печали. Нить путеводная Сорвалась где-то — Как ветр, безродные Бредем по свету. Не сны

Солнце рдеет тоскою заката, Жгучи последние красные стрелы. Кличет брат разлученного брата, Тайнам внемлет дол потемнелый. Смирную душу и тело земное Жалит луч призывно-багрян,

К. Д. Бальмонту У крутого поворота, У обвала-перевала, Ждал меня нежданный кто-то, Встретил тот, кого не знала. Небо жертвой пламенело, Гас закат багряно-желтый. «Проводить

Отчее oкo милостное Сокрылось — миру прощенье кинув. Отчая риза пламенны За горные кряжи каймой стекает. Миг — и ум отблеск ее Тлеет в

Вот на каменный пол я, как встарь, становлюсь. Я не знаю кому и о чем я молюсь. Силой ладной мольбы, и тоски, и огня

Дремлет поле вечернее, парное, Рдея навстречу дням грядущим. Стихает сердце прел ним благодарное, Перед тихим, глубоким и ждущим- Рядом желтые сжатые полосы, Отгорев, полегли

Ключи утонули в море — От жизни, от прежних лет… В море — вода темна, В море — не сыщешь дна. И нам уж

Не грезится больше, не спится, Ничто не радует взоры. Владычица стала черницей, И сняты с нее уборы. Тревогою сердце сжато. Рассыпалось все на свете.

Я знала давно, что я осенняя, Что сердцу светлей, когда сад огнист, И все безоглядней, все забвеннее Слетает, сгорая, осенний лист. Уж осень своей

Развязались чары страданья, Утолилась мукой земля. Наступили часы молчанья, И прощанья, и забытья. Отстоялось крепкое зелье, Не туманит полуденный зной, Закипает со дна веселье

Здесь за холмами, под сенью крестною, Воздвигаю я свой шатер. Ратовать стану лишь с мглой небесною, Отлучась от равнин и гор. В склепе дубравном

Нет прекраснее И таинственней нет Дома белого, Где немеркнущий свет, Где в курении Растворяется плоть, — Дом, где сходятся Человек и Господь.

Умей затихнуть, когда снегами Вдруг заметется твоя стезя. И в белой тайне, как за стенами — Заря ли, ночь ли — узнать нельзя. Когда

Еще слабые мои руки, Еще бледные от разлуки, Что-то ищут они неутомно, Одиноко им и бездомно — Зажать, унять их!.. Как слепые, безвольно реют,

Какая быль в степи Невнятно отложится? С немыми травами О чем колышется? По ветру стелется Истома дальная, С ветрами шепчется Душа скитальная. «Мне нет

Если в белом всегда я хожу, Прямо в очи безвинно гляжу, То не с тем, чтоб со мной говорили, Не затем, чтоб меня полюбили.

Кто неутоленный Ищет, просит встречи? О как хорош мой вечер — Безымянный, бездонный вечер! Чьи сердца устали Ждать себе призыва? Как огневое диво, Угасают

Две их. Живут неразлучно, Только меж ними разлад. Любит одна свой беззвучный, Мертвый, осенний сад. Там все мечты засыпают, Взоры скользят, не узнав, Слабые

Не всегда будет имя все то же — Мне другое дадут потом. Полнозвучней, сильнее, строже Начертается путь мой в нем. Оно будет в руке,

Это ничего, что он тебе далекий, Можно и к далекому горестно прильнуть В сумерках безгласных, можно и с далеким, Осенясь молитвой, проходить свой путь.

Я только уснула на песке прибрежном, Я не забыла, не забыла ничего, В сверкающей выси и в прибое нежном Слышу все то те, все

Отчего эта ночь так тиха, так бела? Я лежу, и вокруг тихо светится мгла. За стеною снега пеленою лежат, И творится неведомый белый обряд.

Нищ и светел… В. И. В рубище ходишь светла, Тайну свою хороня, — Взором по жизни скользишь, В сердце — лазурная тишь… Любо, средь

Печально начатый, печальный день, Как пронесу тебя сквозь блеклые поляны? Твоим ланитам как верну румяна? Сотру ли скорбную с них тень? Ограблен ты безверием

Как много было их, — далеких, близких, Дававших мне волнующий ответ! Как долго дух блуждал, провидя свет, Вождей любимых умножая списки, Ища все новых

Речи погасли в молчании, Слова как дымы. Сладки, блаженны касания Руки незримой. Родина наша небесная Горит над нами, Наши покровы телесные Пронзило пламя. Всюду

Ты не спишь? Разомкни Свой закованный взор, Там за гранью земли Есть престол лунных гор, И затеплился мир, Как уснувший сапфир… Что мне делать

Завершились мои скитания, Не надо дальше идти, Снимаю белые ткани я — Износились они в пути. Надо мной тишина бескрайная Наклоняет утешный лик, Зацветает

Когда я умру — ты придешь проститься, Мертвым нельзя отказать — На умершие, стихшие лица Сходит с небес благодать. Для строгой души и строгого

Над миром тайна и в сердце тайна, А здесь — пустынный и мглистый сон. Все в мире просто, необычайно: И бледный месяц, и горный