Все в Карпатах меняется к лучшему,- посмотри, как по горному, по сыпучему вверх по склону идут трудари, валят наземь дубы могучие, будто косят траву
Стихотворения поэта Гудзенко Семен Петрович
Карпатские дубы в листве бледно-зеленой, как будто бы столбы, как будто бы колонны… Шершавая кора под мхом голубоватым, в зарубках топора — в коричневых
— Пожалуй, не стоит вертаться. Давай заночуем в горах. Не хочется мне расставаться, прощаться с тобой второпях. Давай заночуем в Карпатах, под звездами ночь
Из боя выходила рота. Мы шли под крыши, в тишину, в сраженьях право заработав на сутки позабыть войну. Но у обломков самолета остановился первый
Осень скачет сквозь ненастье на поджаром иноходце. Иноходец рыжей масти, грива в легкой позолотце. Там, где соляные копи, где тропинка круто вьется, осень прямо
Мускулистый, плечистый, стоит над ручьем. И светило восходит за правым плечом. И солдатских погон малиновый цвет повторяет торжественно майский рассвет. Он стоит у вербы
Я прошел не очень много и не очень мало: от привала до привада, от границы до границы, от криницы до криницы, от села и
У могилы святой встань на колени. Здесь лежит человек твоего поколенья. Ни крестов, ни цветов, не полощутся флаги. Серебрится кусок алюминьевой фляги, и подсумок
Я был пехотой в поле чистом, в грязи окопной и в огне. Я стал армейским журналистом в последний год на той войне. Но если
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели. Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты. На живых порыжели от
Светлеет запад и восход по расписанью ночи. И золотистый небосвод ветрами обмолочен. И горный округ озарен скупым свеченьем зерен, распахнут с четырех сторон и,
Бойцы из отряда Баженова прошли по тылам 120 км, неся раненого. Можно вспомнить сейчас, отдышавшись и успокоясь. Не орут на дорогах немецкие патрули. По
Я в гарнизонном клубе за Карпатами читал об отступлении, читал о том, как над убитыми солдатами не ангел смерти, а комбат рыдал. И слушали
Был мороз. Не измеришь по Цельсию. Плюнь — замерзнет. Такой мороз. Было поле с безмолвными рельсами, позабывшими стук колес. Были стрелки совсем незрячие —
Когда на смерть идут — поют, а перед этим можно плакать. Ведь самый страшный час в бою — час ожидания атаки. Снег минами изрыт
Хлеб и соль я поберег — далека дорога. Нужно вдоль и поперек этот край пройти. Я не пожалею ног — стран таких немного. Можно
Как без вести пропавших ждут, меня ждала жена. То есть надежда, то слеза без спросу упадет. Давно уж кончилась война, и не моя вина,
Хороним друга. Мокрый снег. Грязища. Полуторка ползет на тормозах. Никак правофланговый не отыщет песчинку в затуманенных глазах. Торжественная музыка Шопена. Нелютая карпатская зима. И
Я засыпаю на закате и просыпаюсь па заре. Под небесами в хвойной хате хлопочут птицы на горе. Идет кабан на кабана, ковыль дымится на
К рассвету точки засекут, а днем начнется наступленье. Но есть стратегия секунд, и есть секундные сраженья. И то, что может сделать он и тол
Мы не от старости умрем,- от старых ран умрем. Так разливай по кружкам ром, трофейный рыжий ром! В нем горечь, хмель и аромат заморской
Такое небо! Из окна посмотришь черными глазами, и выест их голубизна и переполнит небесами. Отвыкнуть можно от небес, глядеть с проклятьем и опаской, чтоб
Прожили двадцать лет. Но за год войны мы видели кровь и видели смерть — просто, как видят сны. Я все это в памяти сберегу:
Осколки голубого сплава Валяются в сухом песке. Здесь все: и боевая слава И струйка крови на виске… Из боя выходила рота, Мы шли на
Перешагнула осень порог — и в Закарпатье. Каждая рощица и бугорок в ситцевом платье. В каждое озеро клены глядят, листья роняя. — Здравствуй,- сказал
Каждый танец на «бис» раза по три был исполнен с веселым огнем. …Премирована рота на смотре патефоном в чехле голубом. И в казарме за
Так в блиндаже хранят уют коптилки керосиновой. Так дыхание берегут, когда ползут сквозь минный вой. Так раненые кровь хранят, руками сжав культяпки ног. …Был
Лесорубы пням обрубают лапы и корчуют культяпки из мерзлой земли. И тягач, подминая ухабы, в белом облаке, в снежной пыли по делянке лениво кружит:
На снегу белизны госпитальной умирал военврач, умирал военврач. Ты не плачь о нем, девушка, в городе дальнем, о своем ненаглядном, о милом не плачь.
Ты знаешь, есть в нашей солдатской судьбе первая смерть однокашника, друга… Мы ждали разведчиков в жаркой избе, молчали и трубку курили по кругу. Картошка
Написано много о ревности, о верности, о неверности. О том, что встречаются двое, а третий тоскует в походе. Мы ночью ворвались в Одоев, пути
Всю ночь по ледяному насту, по черным полыньям реки шли за сапером коренастым обозы, танки и полки. Их вел на запад по просекам простой,