И. Б.
Отправиться узенькой речкой, притоком огромной реки.
Так сладкого дыма колечки, буфеты, каюты, звонки.
Сидеть в парусиновом кресле, разглядывая берега,
И мачты спасительный крестик на фоне небес теребя.
А тент мой то скрипнет, то вскрикнет, сирена завоет слегка,
О, я, уплывающий скрытно, зачем моя жизнь не сладка?
Зачем не мужицкая драка, зачем не фамильный запой,
не лета цветущая арка, построенная зимой.
Я рупор возьму капитанский, а губы сердечком сложу,
вдыхая металл скипидарный, я все на прощанье скажу.
— Прощай, мой приятель, ты ешь или спишь,
но утром такая туманная тишь, что ты, вероятно, услышишь.
Прощай, мой приятель, я рад повторять
Все то, что случилось дотошно, подряд.
Когда я отчалю, поедешь и ты
от черной печали до твердой сдуьбы,
от шума вначале до ясной трубы.
И вот наступает слиянье обеих пленительных рек,
сиянье, сиянье, сиянье, отныне и присно — навек!
река меня катит вторая и рыбы глядят изнутри
и плавно хвостом ударяя они повторяют — Смотри,
Тут воды как духи бесплотны, а мы и не рыбы совсем.
а твой пароходик нескладный в реке, точно в тверди засел.
— Прощай же, домашнее диво, мой идол прощай меховой,
спасибо, ты слышишь, спасибо, что я не любил никого,
что если я стану терзаться, не вынесу если стыда,
одна ты ведущим трезубцем погубишь меня навсегда.
И вот я сбегаю по трапу, сажсь в голубое авто,
и все, что имею, я трачу и плачу в крахмальный платок,
Стеклянные улицы эти, коричневый старый кирпич,
как слезы в сургучном пакете песок под ногами хрустит,
Под куполом вьется Спаситель в сандалях и робе своей,
Спаситель, который насытил своих сокрушенных детей.
«- Спаситель, Спаситель, спасибо, ты честно слово сдержал.
Тут очень, Спаситель, красиво, и купол, и фрески, и зал.
Когда Тебе будет угодно, зови, я прикрою дела,
с Тобою, ты знаешь, охотно, как надо, в чем мать родила.
Однако теперь, понимаешь? Все это устроил Ты Сам!
Зачем Ты часы вынимаешь и жутко стучишь по часам?
Пора мне должно быть.
И снова в авто голубом на бегу.
Как первое ясное слово я это лицо берегу.
Пади же, железная штора! Я вижу на мягкой стене,
как скоро, предательски скоро лицо переходит ко мне,
в стекло поглядится и словно помадой подводит губу.
Как самое темное слово я это лицо берегу.
А ночь наступает внезапно и в мутной ее духоте
вплывают и жалость и жадность, две рыбины в пресной воде.
— Глядите, отважные рыбы — аквариум, спальня, дворец!
Все в жизни сбывается, ибо всегда наступает конец.
И та, что к подушкам приткнулась, зарылась в любовь с головой,
не знает, что вновь окунулась в теченье реки круговой.
(2 votes, average: 3,50 out of 5)