Il en est des grands Souverains comme des Dieux. Combles de leurs bienfaits, nous n’avons pas pour eux des recompenses, mais nous avons des
Стихотворения поэта Карамзин Николай Михайлович
Господь есть бедных покровитель И всех печальных утешитель; Всевышний зрит, что нужно нам, И двум тоскующим сердцам Пошлет в свой час отраду. Отдаст ли
Подражание Лихтверу Клеант объездил целый свет И, видя, что нигде для смертных счастья нет, Домой к друзьям своим с котомкой возвратился. Друзья его нашли,
Настал разлуки горький час!.. Прости, мой друг! В последний раз Тебя я к сердцу прижимаю; Хочу сказать: не плачь! — и слезы проливаю! Но
Зефир прохладный веет, И, Флору оставляя, Зефир со мной играет, Меня утешить хочет; Печаль мою развеять Намерен непременно. Зефир! напрасно мыслишь Меня развеселити, Мне
Пусть счастье коловратно — Нельзя не знать того; Но мы еще стократно Превратнее его. Все нового желаем, От старого бежим И счастье презираем, Когда
Долина, где судьбы рукою Хранится таинство сердец; Где странник, жаждущий покою, Его встречает наконец; Где взор бывает вечно светел И сердце дремлет в тишине;
Le monde est vieux, dit on: je le crois; cependant Il le faul arnuser encore comme un enfant. La Fontaine ЧАСТЬ ПЕРВАЯ He хочу
Гремит, гремит священный глас Отечества, Закона, Славы! Сыны Российския державы! Настал великодушных час: Он наш!.. Друзья! вооружимся, С врагом отечества сразимся; Ударим мощною рукой,
Цвети, отечество святое, Сынам любезное, драгое! Мы все боготворим тебя И в жертву принести себя Для пользы твоея готовы. Ах! смерть ничто, когда оковы
NB. Говорят, что поэты нередко сами себе противоречат и переменяют свои мысли о вещах. Сочинитель отвечает: Ты хочешь, чтоб поэт всегда одно лишь мыслил,
Без награды добродетель Не бывает никогда; Ей в подсолнечной свидетель Бог и совесть завсегда. Люди также примечают, Кто похвально жизнь ведет; За невинность увенчают
Живи, монархиня, ко счастию людей! Для суетных забав жизнь наша скоротечна, Для добродетели всегда есть время в ней. Добром бессмертна ты, так будь же
Хотел я не любить: что ж делаю? люблю! Любя терзаюся, крушу себя, гублю… Но пользы нет в слезах; слезами я не смою Того, что
«Взгляните на меня: я в двадцать лет старик; Весь высох как скелет, едва таскаю ноги; Смотрю в очки, ношу парик; Был Крезом год назад,
Тебя, лесочек, насадила Полина собственной рукой. Кому же посвятила? — «Богине прелестей». — Итак, себе самой.
Лиза в городе жила, Но невинною была; Лиза, ангел красотою, Ангел нравом и душою. Время ей пришло любить… Всем любиться в свете должно, И
О ты, которая была В глазах моих всегда прелестна, Душе моей всегда мила И сердцу с юности известна! Вхожу в святилище твое; Объемлю, чувством
Часто здесь в юдоли мрачной Слезы льются из очей; Часто страждет и томится, Терпит много человек. Часто здесь ужасны бури Жизни океан мятут; Ладия
Веют осенние ветры В мрачной дубраве; С шумом на землю валятся Желтые листья. Поле и сад опустели; Сетуют холмы; Пение в рощах умолкло —
Одною нежностью богат, Как Правда сердцем обнаружен, Как Непорочность безоружен, Как Постоянство некрылат, Он был в Астреин век. Уже мы не находим Его нигде;
Погибает!.. Погибает!.. Бездна Сафу поглощает! Лира Сафина в волнах — Нет души в ее струнах! Жертва страсти, не порока! Жертва бедственного рока! Дар небесный,
Болезнь есть часть живущих в мире; Страдает тот, кто в нем живет. В стране подлунной все томится; В юдоли сей покоя нет. Но тем
Зима свирепая исчезла, Исчезли мразы, иней, снег; И мрак, все в мире покрывавший, Как дым рассеялся, исчез. Не слышим рева ветров бурных, Страшивших странника
Супруг твой слишком счастлив был: Не мог он жить в подлунном свете, Где тайный рок в своем совете Сердца на горесть осудил, А счастью
В чьих жилах льется кровь героев, Кто сердцем муж, кто духом росс — Тот презри негу, роскошь, праздность, Забавы, радость слабых душ! Туда, где
Любовь тогда лишь нам полезна, Как с милой дружбою сходна; А дружба лишь тогда любезна, Когда с любовию равна.
The gen’rous God, who wit and gold refines, And ripens spirits as he ripens minds, To you gave sense, good humour and… a Poet.
Что слышу? Громы восклицаний, Сердечных, радостных взываний!.. Что вижу? Весь народ спешит Во храм, украшенный цветами; Спешит с подъятыми руками — Вступает… новый гром
«В отечестве Зимы, среди ее снегов, — Сказал парнасский бог, — к бессмертной славе россов Родись вновь Пиндар, царь певцов!» Родился… Ломоносов.
Итак, ты хочешь песни, Любезный, милый отрок? Не всем пою я песни, И редко, очень редко За арфу принимаюсь. В моих весенних летах Я
Господь Природы, — бесконечный, Миров бесчисленных творец, Источник бытия всевечный, Отец чувствительных сердец — Всего, что жизнь в себе питает, Что видит славу, блеск
Богатства, слава, власть! я вами наслаждался; Восток и запад мне со страхом поклонялся; С престола я свергал сильнейших из царей; Полвека богом слыл, был
Луиза! Прийми дар искренней любви. Твой ум, твоя душа питается прекрасным: Ты ангел горестных, мать сирым и несчастным; Живешь для счастия других!.. И так
«Лизета чудо в белом свете, — Вздохнув, я сам себе сказал, — Красой подобных нет Лизете; Лизета чудо в белом свете; Умом зрела в
Я неволен, Но доволен И желаю пленным быть. Милы узы Ваши, музы: Их не тягостно носить. Что мне в воле? Я в неволе Весел,
Проснись, проснись, Филлида! Взгляни на день прекрасный, В который ты родилась! Смотри, как он гордится И яркими лучами На зелени играет! Смотри, как вся
Ты хочешь быть, Глупон, Шекспиров подражатель; Выводишь для того на сцену мясников, Башмачников, портных, чудовищ и духов. Великий Александр, земли завоеватель, Для современников был
1 Вселенныя любовь иль страх, Цари! что вы по смерти?.. прах! 2 Великий человек достоин монумента, Великий государь достоин алтарей. 3 Эпитафия Тюрена Честь
Пора, друзья, за ум нам взяться, Беспутство кинуть, жить путем. Не век за бабочкой гоняться, Не век быть резвым мотыльком. Беспечной юности утеха Есть
Там все велико, все прелестно, Искусство славно и чудесно; Там истинный Армидин сад Или великого героя Достойный мирный вертоград, Где он в объятиях покоя
На голос: J’entends dans la foret. Любя любимым быть — Всего для нас милее; Но с милой розно жить — Всего, всего тошнее. Что
Сим гимном заключает Томсон свою поэму «Сезон». Четыре времена, в пременах ежегодных, Ничто иное суть, как в разных видах бог. Вращающийся год, отец наш