Моросит на Маросейке, на Никольской колется… Осень, осень-хмаросейка, дождь ползет околицей. Ходят конки до Таганки то смычком, то скрипкою… У Горшанова цыганки в бубны
Стихотворения поэта Кирсанов Семен Исаакович
Вторая половина жизни. Мазнуло по вискам меня миганием зеркальной призмы идущего к закату дня. А листья все красней, осенней, и станут зеленеть едва ль,
Один я иду горами по влажному льду и снегу. Повыше есть на граните повисшие водопады И маленький дом, где можно прижаться вдвоем друг к
Грифельные доски, парты в ряд, сидят подростки, сидят — зубрят: «Четырежды восемь — тридцать два». (Улица — осень, жива едва…) — Дети, молчите. Кирсанов,
Танки, танки, танки… Здравствуй, наша сталь! Под шатром знамен по мостовой московской грохотал, и шел, и прогибал асфальт грузом многих тонн «Владимир Маяковский». Баса
Шла по улице девушка. Плакала. Голубые глаза вытирала. Мне понятно — кого потеряла. Дорогие прохожие! Что же вы проскользнули с сухими глазами? Или вы
Знаете, где станция «Площадь Революции»? Гам вот иностранца я увидал на улице. Не из тех, которые ради интереса шлются к нам конторами кругосветных рейсов.
К Земле подходит Марс, планета красноватая. Бубнит военный марш, трезвонит медь набатная. В узле золотой самовар с хозяйкой бежит от войны; на нем отражается
Наши части отошли к лесу после боя. Дорогую горсть земли я унес с собою. Мина грохнулась, завыв, чернозем вскопала,- горсть земли — в огонь
Нет проще рева львов и шелеста песка. Ты просто та любовь, которую искал. Ты — просто та, которую искал, святая простота прибоя волн у
Холодный, зимний воздух в звездах, С вечерними горами в раме, С проложенного ближней лыжней, С негромким отдаленным звоном. Пусть будет этот вечер вечен. Не
На снег-перевал по кручам дорог Кавказ-караван взобрался и лег. Я снег твой люблю и в лед твой влюблюсь, двугорый верблюд, двугорбый Эльбрус. Вот мордой
Смерти больше нет. Смерти больше нет. Больше нет. Больше нет. Нет. Нет. Нет. Смерти больше нет. Есть рассветный воздух. Узкая заря. Есть роса на
Эти летние дожди, эти радуги и тучи — мне от них как будто лучше, будто что-то впереди. Будто будут острова, необычные поездки, на цветах
Гостиничные окна светятся. Метель. Пластинка радиолы вертится для двух. Метель. Вот налетит и сдвинется отель. Но держится за жизнь гостиница всю ночь. Не крыльями
Скорый поезд, скорый поезд, скорый поезд! Тамбур в тамбур, буфер в буфер, дым об дым! В тихий шелест, в южный город, в теплый пояс,
Я надел в сентябре ученический герб, и от ветра деревьев, от веток и верб я носил за собою клеенчатый горб — словарей и учебников
Браслеты — остатки цепей. И в этом же роде, конечно, на ручке покорной твоей блестит золотое колечко. О, бедная! Грустно до слез. Ты губишь
Каждому из нас страна иная чем-то край родной напоминает. Первый скажет: этот снег альпийский так же бел, как на Алтае, в Бийске. А второй,-
Счастье — быть частью материи, жить, где нить нижут бактерии; Жить, где жизнь выжить надеется, жить, где слизь ядрами делится; Где улит липкие ижицы