Вот Смольный институт… Под меловым карнизом уж много лет идут столетья коммунизма. И тут стоял Джон Рид. И кажется, опять он. Блокнот его открыт.
Стихотворения поэта Кирсанов Семен Исаакович
Танцуют лыжники, танцуют странно, танцуют в узком холле ресторана, Сосредоточенно, с серьезным видом перед окном с высокогорным видом, Танцуют, выворачивая ноги, как ходят вверх,
Les sanglots longs… Раul Verlaine Лес окрылен, веером — клен. Дело в том, что носится стон в лесу густом золотом… Это — сентябрь, вихри
Еще закрыт горой рассвет, закрашен черным белый свет. Но виден среди Альп в просвет дневного спектра слабый свет. Все словно сдвинуто на цвет, и
1 Кричал я всю ночь. Никто не услышал, никто не пришел. И я умер. 2 Я умер. Никто не услышал, никто не пришел. И
Жил да был Телефон Телефонович. Черномаз целиком, вроде полночи. От него провода телефонные, голосами всегда переполненные. То гудки, то слова в проволоке узкой, как
Я пришел двумя часами раньше и прошел двумя верстами больше. Рядом были сосны-великанши, под ногами снеговые толщи. Ты пришла двумя часами позже. Все замерзло.
Речь — зимостойкая семья. Я, в сущности, мичуринец. Над стебельками слов — моя упорная прищуренность. Другим — подарки сентября, грибарий леса осени; а мне
Tre Cime de Lavaredo — Три Зуба Скалистой Глыбы стоят над верхами елей. Но поезд не может медлить — он повернул по-рыбьи и скрылся
Жил-был — я. (Стоит ли об этом?) Шторм бил в мол. (Молод был и мил…) В порт плыл флот. (С выигрышным билетом жил-был я.)
Под одним небом на Земном Шаре мы с тобой жили, где в лучах солнца облака плыли и дожди лили, Где стоял воздух, голубой, горный,
Я дома не был год. Я не был там сто лет. Когда ж меня вернул железный круг колес — записку от судьбы нашел я
Жизнь моя, ты прошла, ты прошла, ты была не пуста, не пошла. И сейчас еще ты, точно след, след ракетно светящихся лет. Но сейчас
На новом радиусе у рельс метро я снова радуюсь: здесь так светло! Я будто еду путем сквозным в стихи к поэту, на встречу с