Жил да был мужик Ермил,
Всю семью один кормил.
Мужичонка был путящий:
Честный, трезвый, работящий;
Летом — хлебец сеял, жал,
А зимой — извоз держал.
Бедовал и надрывался,
Но кой-как перебивался.
Только вдруг на мужика
— Подставляй, бедняк, бока! —
Прет несчастье за несчастьем:
То сгубило хлеб ненастьем,
То жену сразила хворь,
То до птиц добрался хорь,
То конек припал на негу…
То да се, да понемногу —
Дворик пуст и пуст сарай,
Хоть ложись да помирай!
Не узнать совсем Ермила —
Злая дума истомила.
Холод-голод у ворот,
Ни гроша на оборот.
То вздохнет мужик, то охнет,
День за днем приметно сохнет.
«Все, — кряхтит, — пошло б на лад,
Ежли мне б напасть на клад».
Спит бедняк и кладом бредит:
То с лопатой в поле едет,
То буравит огород.
Взбудоражил весь народ,
Перессорил всех соседок.
Сам плюется напоследок
И бранит весь белый свет.
Кладу нет!
«Клад не всякому дается:
С заговором клад кладется.
Вишь, — Ермил башкой тряхнул, —
Что ж я раньше не смекнул?»
Мчит он к знахарке Арине.
Баба дрыхнет на перине,
Опивается бурдой:
«Что, Ермил? С какой бедой!»
«Так и так, — Ермил старухе, —
Как хозяйство все в разрухе…
Что почать? Куда идти?..
Помоги мне клад найти.
Чтоб узнать к нему дорогу,
Нужен черт мне на подмогу.
Хоть последний самый сорт,
Лишь бы черт!
Вот в награду… поросенок…»
«Ладно… Есть как раз бесенок,
Только мал еще да глуп,
Ты бы дал ему тулуп
Да еды принес поболе,
Пусть бы он в тепле и в холе
И подрос и поумнел.
Клад, не бойся, будет цел».
У Ермила дух спирает,
Сердце сладко замирает,
В голове и стук и шум.
Потеряв последний ум,
Бабий брех приняв на веру,
Он ей тащит хлеба меру.
Потерпев денечков пять,
К бабе мчит мужик опять:
«Как здоровьице бесенка?»
«Съел и хлеб и поросенка.
Ты б еще принес муки».
А меж тем бегут деньки.
Пролетели две недели.
«Что ж бесенок, в самом деле,
Слышь, бабуся, отпусти…»
«Дай мальцу-то подрасти…»
«Хоть взглянуть».
«Не сглазь заране,
Твой бесенок вон… в чулане, —
Рад кормежке и теплу,
Под тулупом спит в углу».
Обнищал Ермил до нитки,
За гроши спустил пожитки.
Дом весь по миру пустил:
Беса малого растил!
Потеряв совсем терпенье,
К бабе в полночь под успенье
Мужичонка прыг в окно.
«Бес, бесенок — все равно!
И с бесенком клад достану!»
Подобравшися к чулану
И стрелой шмыгнув туда,
Ищет всюду. «Вот беда!
Бесик!.. Бесенька!.. Бесенок!..
Не спужался бы спросонок…»
Шарит с пеною у рта.
Ни черта!
«Бесик!.. Бесенька… — Ни звука. —
Что за дьявольская штука?
Тут стена… и тут стена… —
Чиркнул спичкой. — Вот те на!
Провалился, что ли, бес-то?
Ну, как есть, пустое место!!»
Жалко, братцы, мужика,
Что Ермила-бедняка!
Уж такая-то досада,
Что не там он ищет клада.,
А ведь клад-то под рукой,
Да какой!
Как во поле, чистом поле
Реют соколы на воле,
Подымаясь к небесам.
Кабы к ним взвился я сам,
Шири-воли поотведал,
Я б оттуда вам поведал,
Что сейчас наверняка
Не сорвется с языка!
После долгого ненастья
Дождался, Ермил, ты счастья.
Не останься ж в дураках.
Клад теперь в твоих руках.
Этот клад — земля и воля,
Незаплаканная доля.
Крепко кладом дорожи
Да в руках его держи.
Не поддайся мироеду,
Закрепить сумей победу.
Стой, Ермилушка, горой
За народный, вольный строй,
Заступи любому гаду
Путь к отобранному кладу.
Потерявши снова клад,
Жизни будешь ты не рад:
Мироеды-воротилы
Надорвут твои все силы.
Впрягши вновь тебя в хомут,
На весь век клещи зажмут!
Будешь в горе и в неволе
Бороздить чужое поле
И за каторжный свой труд
Получать… железный прут!
(3 votes, average: 3,33 out of 5)