Стихотворения поэта Клюшников Иван Петрович

Собирателям моих элегий

Я не поэт! Страстей могучих лава В груди давно уж не кипит! Не соблазнит меня поэтов слава, И крик друзей не соблазнит. Нет, никогда

Жаворонок

В небе солнышко играет, Высоко в его лучах Птичка божия летает, Рассыпаясь в голосах. Я в немой тоске ей внемлю, Сжала сердце мне печаль,

Детский урок

В детстве раз весеннею порою На свободе я в саду родном гулял, Солнышко играло надо мною, Светлый взор его меня увеселял. На меня смеясь

Я не люблю тебя: мне суждено судьбою

Я не люблю тебя: мне суждено судьбою, Не полюбивши, разлюбить. Я не люблю тебя; больной моей душою Я никого не буду здесь любить. О,

Меланхолик

Я помню детство: в радужных лучах Жизнь предо мной роскошно расстилалась, Взор отдыхал на розах, — а в мечтах Лишь радость новой радостью сменялась.

Katzenjammer

С мучительной, убийственной тоской Я на тебя глядел, питомец Мельпомены, Когда пред суетой земли склоня колены, Ты долу пал развенчанной главой. Ты оскорбил святой

На И. И. Давыдова («Учитель наш был истинный педант…»)

Учитель наш был истинный педант, Сорокоум, — дай бог ему здоровья! Манеры важные, — что твой официант, А голос — что мычание коровье. К

На смерть девушки

Закрылись прекрасные очи, Поблекли ланиты ее, И сумраком вечныя ночи Покрылось младое чело. Ты счастья земного не знала, Одним ожиданьем жила, Любила — любя,

Песнь инвалида

Был у нас в былые годы Знаменитый генерал. Я, ребенком, про походы И про жизнь его читал. Был русак — Россию нашу Всей душою

В родном домике

Столицы шумной лишний житель, Бежав от сплетен и вестей, Я снова посетил обитель Погибшей юности моей. Вот он — предел моих скитаний, Здесь расцвела

На И. И. Давыдова («Подлец по сердцу и из видов…»)

Подлец по сердцу и из видов, Душеприказчик старых баб, Иван Иванович Давыдов, Ивана Лазарева раб. В нем грудь полна стяжанья мукой, Полна расчетов голова,

Я уж давно за слезы упоенья

Я уж давно за слезы упоенья Раскаянья слезами заплатил! Я уж давно минутное забвенье Годами адской муки искупил. Доверчиво смиряся пред судьбою, Безропотна покорствуя

Воспоминание

Я вас любил… давно, без упованья!.. За арфою, в вечерней тишине, Неясные души моей желанья Вы звуками высказывали мне. Лилися в душу сладостные звуки;

Мой гений

Когда земные наслажденья, Расчеты грязной суеты, Игры страстей и заблужденья, Своекорыстные мечты Меня измучили, — тоскою Душа наполнилась моя, Мне мир казался пустотою: Я

Элегия («Опять оно, опять былое!..»)

Опять оно, опять былое! Какая глупость — черт возьми! — От жирных праздников земли Тянуться в небо голубое, На шаг подняться — и потом

Утренний звон

Они звучат, торжественные звуки, В ночной тиши им глухо вторит даль, Душа болит, полна заветной муки, Мне грудь теснит знакомая печаль. И плачу я

Nova ars poetica. Мечты и идеалы поэта будущности

Памяти А. С. Пушкина Я выстрадал прекрасную могилу, Она давно меня к себе влечет; Здесь, на земле, она чудесной силой И храмы и дворцы

Новый год поэта. Неоконченная ода (сказка)

1. УТРО. В КАБИНЕТЕ Сегодня Новый год. Насилу встал с похмелья. Не хочется идти ни в церковь, ни в кабак. Дай оду напишу, все

Весна

Весна! опять в душе неясный идеал Земного счастия — несбыточных мечтаний. Все, чем еще живу, и все, что потерял, — Рой светлых дум и

Ad Venerem Uranism

Прекрасный друг души унылой, Волшебной прелестью своей Ты так отрадно озарила Пустыню юности моей. В поре надежд, в поре желаний — Страдалец от избытка

Половодье

Я люблю с простонародьем Позевать на божий мир; Я плебей — и половодье Для меня богатый пир. Прихожу — река сверкает, Подступая к берегам,

Ей

Я понимаю взор твой страстный, Я знаю смысл твоих речей: Я вижу все… Но, друг прекрасный, Я не прошу любви твоей! Тоску души моей

Песня («Мне уж скоро тридцать лет…»)

Мне уж скоро тридцать лет, А никто меня не любит; Без любви мне скучен свет, Жажда счастья — счастье губит. Счастлив тот, в ком

Городок

Прощай, прощай, родное племя, Прощай, мой милый городок! Как ловко здесь убил я время, Счастливый мира уголок. Прощай, прощай! Я сердцем волен, Но унесет

Ночная молитва

Давно, давно в грязи земных страстей Я затопил святые побужденья, И редко видятся мне светлые виденья Дней светлых юности моей. Душа болит… Пороком и

Нет мочи жить! Слепой судьбы угрозы

Нет мочи жить! Слепой судьбы угрозы, Слепой толпы вседневный, дикий шум, Бессилием проглоченные слезы, Тоска любви и ноша скорбных дум — Вот жизнь! На

Ночное раздумье

Туманной пеленой закрыта даль, Спит суета, почило все творенье; Но ты не спишь, тяжелое сомненье, Тебе нет сна, души моей печаль! Живей во тьме

По прочтении Байронова «Каина

Я здесь один: меня отвергли братья; Им непонятна скорбь души моей; Пугает их на мне печать проклятья, А мне противны звуки их цепей. Кляну

Осенний день. На могиле Н

Над свежей юноши могилой Один над ивой я сижу. Лист падает, шумя уныло. Я взором смерть его слежу. Холодный воздух чуть струится, На небе

Жизнь

Дар мгновенный, дар прекрасный, Жизнь, зачем ты мне дана? Ум молчит, а сердцу ясно: Жизнь для жизни мне дана. Все прекрасно в божьем мире:

Претензии

Наш век чудак — и совершенства У нас престранный идеал: Мы даром не хотим блаженства, Мы все страдаем наповал. У всякого свое страданье, У

Малютка

Малютка просит песенок, Играть меня зовет, И складно бьет ручонками, И радостно поет. Сижу себе и думаю О милых сердцу днях, Я вспомнил радость

Когда, горя преступным жаром

Когда, горя преступным жаром, Ты о любви мне говоришь, Восторг твой кажется угаром, — Меня ты мучишь и смешишь. Нет! ты не любишь, ты

К Москве

В Москву с последнего ночлега Лихая тройка мчит меня; Морозом скована земля; По ней, звуча, катит телега. Чего-то ждет душа моя… Сквозь слез гляжу

Элегия («Есть сны ужасные: каким-то наважденьем…»)

Есть сны ужасные: каким-то наважденьем Все то, в чем мы виновны пред собой, Что наяву нас мучит сожаленьем, Обступит одр во тьме — с

Красавице

Не смущай стыдливым взором Очарованных очей! Не беги с немым укором От восторженных речей! То молитвы — без желанья… Как пред девой неземной, Бога

Друзья мне скучны, — прихожу в их круг

Друзья мне скучны, — прихожу в их круг, И говорят с участьем: «Здравствуй, друг! Здоров ли?» — и протягивают руки. «Ну как дела?» —

Слава богу, на Парнасе

Слава богу, на Парнасе Нет ни денег, ни чинов! Я умру в девятом классе, Убегая от долгов! Слава богу, на Парнасе Нет любезных, нет

Знаете ль ее? — Она

П. П. К. Знаете ль ее? — Она… Нет названья, нет сравненья! Благовонная весна! Цвет любви и наслажденья! Знаете ль ее? — Она… Перл

На смерть Н. В. Станкевича

Его душа людской не знала злобы: Он презирал вас — гордые глупцы, Ничтожества, повапленные гробы, Кумиров черни грязные жрецы! Друг истины, природы откровений —

Беатриче

Бледнеют звезды полуночи, Луна заснула в облаках, Но сна мои не знают очи, В душе тоска, тревога, страх. Лампада гаснет — я вздыхаю И

Старая печаль

О чем, безумец, я тоскую, О чем души моей печаль? Зачем я помню жизнь былую? Что назади? Чего мне жаль? Где след горячего участья?

Медный всадник. Сознание России у памятника Петра Великого

Да, как точно можно гордить- ся, что мы принадлежим Рос- сии и называем ее своим оте- чеством. (Слова государя-цесаревича) Есть у бога под луною