Я не поэт! Страстей могучих лава В груди давно уж не кипит! Не соблазнит меня поэтов слава, И крик друзей не соблазнит. Нет, никогда
Стихотворения поэта Клюшников Иван Петрович
В небе солнышко играет, Высоко в его лучах Птичка божия летает, Рассыпаясь в голосах. Я в немой тоске ей внемлю, Сжала сердце мне печаль,
В детстве раз весеннею порою На свободе я в саду родном гулял, Солнышко играло надо мною, Светлый взор его меня увеселял. На меня смеясь
Я не люблю тебя: мне суждено судьбою, Не полюбивши, разлюбить. Я не люблю тебя; больной моей душою Я никого не буду здесь любить. О,
Я помню детство: в радужных лучах Жизнь предо мной роскошно расстилалась, Взор отдыхал на розах, — а в мечтах Лишь радость новой радостью сменялась.
С мучительной, убийственной тоской Я на тебя глядел, питомец Мельпомены, Когда пред суетой земли склоня колены, Ты долу пал развенчанной главой. Ты оскорбил святой
Учитель наш был истинный педант, Сорокоум, — дай бог ему здоровья! Манеры важные, — что твой официант, А голос — что мычание коровье. К
Закрылись прекрасные очи, Поблекли ланиты ее, И сумраком вечныя ночи Покрылось младое чело. Ты счастья земного не знала, Одним ожиданьем жила, Любила — любя,
Был у нас в былые годы Знаменитый генерал. Я, ребенком, про походы И про жизнь его читал. Был русак — Россию нашу Всей душою
Столицы шумной лишний житель, Бежав от сплетен и вестей, Я снова посетил обитель Погибшей юности моей. Вот он — предел моих скитаний, Здесь расцвела
Подлец по сердцу и из видов, Душеприказчик старых баб, Иван Иванович Давыдов, Ивана Лазарева раб. В нем грудь полна стяжанья мукой, Полна расчетов голова,
Я уж давно за слезы упоенья Раскаянья слезами заплатил! Я уж давно минутное забвенье Годами адской муки искупил. Доверчиво смиряся пред судьбою, Безропотна покорствуя
Я вас любил… давно, без упованья!.. За арфою, в вечерней тишине, Неясные души моей желанья Вы звуками высказывали мне. Лилися в душу сладостные звуки;
Когда земные наслажденья, Расчеты грязной суеты, Игры страстей и заблужденья, Своекорыстные мечты Меня измучили, — тоскою Душа наполнилась моя, Мне мир казался пустотою: Я
Опять оно, опять былое! Какая глупость — черт возьми! — От жирных праздников земли Тянуться в небо голубое, На шаг подняться — и потом
Они звучат, торжественные звуки, В ночной тиши им глухо вторит даль, Душа болит, полна заветной муки, Мне грудь теснит знакомая печаль. И плачу я
Памяти А. С. Пушкина Я выстрадал прекрасную могилу, Она давно меня к себе влечет; Здесь, на земле, она чудесной силой И храмы и дворцы
1. УТРО. В КАБИНЕТЕ Сегодня Новый год. Насилу встал с похмелья. Не хочется идти ни в церковь, ни в кабак. Дай оду напишу, все
Весна! опять в душе неясный идеал Земного счастия — несбыточных мечтаний. Все, чем еще живу, и все, что потерял, — Рой светлых дум и
Прекрасный друг души унылой, Волшебной прелестью своей Ты так отрадно озарила Пустыню юности моей. В поре надежд, в поре желаний — Страдалец от избытка
Я люблю с простонародьем Позевать на божий мир; Я плебей — и половодье Для меня богатый пир. Прихожу — река сверкает, Подступая к берегам,
Я понимаю взор твой страстный, Я знаю смысл твоих речей: Я вижу все… Но, друг прекрасный, Я не прошу любви твоей! Тоску души моей
Мне уж скоро тридцать лет, А никто меня не любит; Без любви мне скучен свет, Жажда счастья — счастье губит. Счастлив тот, в ком
Прощай, прощай, родное племя, Прощай, мой милый городок! Как ловко здесь убил я время, Счастливый мира уголок. Прощай, прощай! Я сердцем волен, Но унесет
Давно, давно в грязи земных страстей Я затопил святые побужденья, И редко видятся мне светлые виденья Дней светлых юности моей. Душа болит… Пороком и
Нет мочи жить! Слепой судьбы угрозы, Слепой толпы вседневный, дикий шум, Бессилием проглоченные слезы, Тоска любви и ноша скорбных дум — Вот жизнь! На
Туманной пеленой закрыта даль, Спит суета, почило все творенье; Но ты не спишь, тяжелое сомненье, Тебе нет сна, души моей печаль! Живей во тьме
Я здесь один: меня отвергли братья; Им непонятна скорбь души моей; Пугает их на мне печать проклятья, А мне противны звуки их цепей. Кляну
Над свежей юноши могилой Один над ивой я сижу. Лист падает, шумя уныло. Я взором смерть его слежу. Холодный воздух чуть струится, На небе
Дар мгновенный, дар прекрасный, Жизнь, зачем ты мне дана? Ум молчит, а сердцу ясно: Жизнь для жизни мне дана. Все прекрасно в божьем мире:
Наш век чудак — и совершенства У нас престранный идеал: Мы даром не хотим блаженства, Мы все страдаем наповал. У всякого свое страданье, У
Малютка просит песенок, Играть меня зовет, И складно бьет ручонками, И радостно поет. Сижу себе и думаю О милых сердцу днях, Я вспомнил радость
Когда, горя преступным жаром, Ты о любви мне говоришь, Восторг твой кажется угаром, — Меня ты мучишь и смешишь. Нет! ты не любишь, ты
В Москву с последнего ночлега Лихая тройка мчит меня; Морозом скована земля; По ней, звуча, катит телега. Чего-то ждет душа моя… Сквозь слез гляжу
Есть сны ужасные: каким-то наважденьем Все то, в чем мы виновны пред собой, Что наяву нас мучит сожаленьем, Обступит одр во тьме — с
Не смущай стыдливым взором Очарованных очей! Не беги с немым укором От восторженных речей! То молитвы — без желанья… Как пред девой неземной, Бога
Друзья мне скучны, — прихожу в их круг, И говорят с участьем: «Здравствуй, друг! Здоров ли?» — и протягивают руки. «Ну как дела?» —
Слава богу, на Парнасе Нет ни денег, ни чинов! Я умру в девятом классе, Убегая от долгов! Слава богу, на Парнасе Нет любезных, нет
П. П. К. Знаете ль ее? — Она… Нет названья, нет сравненья! Благовонная весна! Цвет любви и наслажденья! Знаете ль ее? — Она… Перл
Его душа людской не знала злобы: Он презирал вас — гордые глупцы, Ничтожества, повапленные гробы, Кумиров черни грязные жрецы! Друг истины, природы откровений —
Бледнеют звезды полуночи, Луна заснула в облаках, Но сна мои не знают очи, В душе тоска, тревога, страх. Лампада гаснет — я вздыхаю И
О чем, безумец, я тоскую, О чем души моей печаль? Зачем я помню жизнь былую? Что назади? Чего мне жаль? Где след горячего участья?
Да, как точно можно гордить- ся, что мы принадлежим Рос- сии и называем ее своим оте- чеством. (Слова государя-цесаревича) Есть у бога под луною