1 Еду я, еду… Везде предо мной Чахлые нивы родимые Стелются мертвенно-бледной волной, Солнца лучами палимые… Колос пустой от межи до межи Перекликается с
Стихотворения поэта Коринфский Аполлон Аполлонович
Я видел, как в углу подвала умирал Больной старик, детьми покинутый своими, Как взором гаснущим кого-то он искал, Устами бледными шептал он чье-то имя…
Венок цветущих иммортелей, В своей печальной красоте, Висит под сенью старых елей На покачнувшемся кресте. Но безымянная могила Молчит про то, кто в ней
Ода-баллада Ротмистр фон Сивере! Тебя я пою, — Славы ты Мина достоин; Ты показал в Прибалтийском краю, Что ты за доблестный воин!.. Взявши в
Посвящается Петру Васильевичу Быкову 1 То не белая купавица Расцвела над синью вод — С Красной Горки раскрасавица Ярью-зеленью идет. Пава павой, поступь ходкая,
Свободною душой далек от всех вопросов, Волнующих рабов трусливые сердца, — Он в жизни был мудрец, в поэзии — философ, И верен сам себе
Котловины между гор — что чаши, Зеленым вином налитые с краями… Где места привольнее и краше? Что красой сравнится с Жигулями?!. Высоко взобрались на
Безотчетные порывы Мимолетного волненья, Мимолетные приливы Безотчетного томленья! Грезы юности желанной, Отблеск страсти пережитой, Свет весны моей туманной, Безо времени забытой, — Все мелькает
Под суглинистым обрывом, над зеленым крутояром День и ночь на темный берег плещут волны в гневе яром… Не пройти и не проехать к той
Павлу Владимировичу Засодимскому Несется поезд… Дым змеистый Клубами тает позади, Картиной яркой и лучистой Даль развернулась впереди… Ручьев серебряных извивы Мелькают всюду предо мной,
В стенах неволи городской Кончая хмурый день печальный, С какой безвыходной тоской Я вспомнил плеск реки кристальной, Повисший над обрывом сад, Берез развесистые сени,
Как звезд, далеких звезд, не счесть ночной порою, Когда в чертог небес — бледна и холодна — В венце своих лучей, неслышною стопою Взойдет
Константину Михайловичу Фофанову И вот опять ползут косматые туманы Из северных болот и сумрачных лесов, Покинув нехотя просторные поляны Для тесной суеты шумливых городов…
Роковые вопросы страстей — Порождение дня многошумного! Кто ответит на вас сонму хмурых людей В смуту нашего века разумного, Кроме сердца безумного? Роковые вопросы
В последней пристани… К затону Их ловко «хватальщик» подвел… Стоят по горному услону На якорях… Весь лес дошел!.. Окончен плес… С плотовщиками Свел счет
Поздно! Цветы облетают, Осень стучится в окно… Поздно! Огни догорают, Завечерело давно… Поздно… Но что ж это, что же, — С каждой минутой светлей,
1 Огни, цветы и маски, Пьеретты и Пьеро… Алмазы, а не глазки; Не смех, а серебро! Лукавый Мефистофель К наивности самой Склоняет резкий профиль,
СКАЗ ПЕРВЫЙ Стародавние былины, Песни родины моей! Породили вас равнины, Горы, долы, даль полей. Ширь, размах, захват глубокий — Все звучит в вас, все
Если в мгновенье тоски роковой Сердце твое вдруг сильнее забьется, Если в душе, усыпленной средой, Чувство живое нежданно проснется И, обо всем позабыв, Бросишься
1 Наш вдохновенный бард, наш северный Баян. Он был певец — воистину народный! Как небо синее, что море-окиян, Глубок его напев торжественно-свободный. В годину
Ты прав, мой друг: мы все чудес ждем в эти дни На сумрачной земле, забытой небесами; Но мы не верим в них, — там,
Ослеп наш дряхлый век, и, как слепец несчастный, Бредет он наугад, окутан дымной тьмой; И кажется ему весь божий мир прекрасный Огромною тюрьмой… Ни
Под темным наметом сосны вековой, Пронизанной солнца лучами, Лежу я безмолвно… Ковер меховой Пестреется всеми цветами. В глуши благодатной, вдали от людей, Недвижно —
Каждый день румяным утром За белеющею виллой Появлялась дочь архонта, Словно призрак легкокрылый. Чуть с востока выплывала Розоперстая Аврора, Ключевой водой поспешно Наполнялася амфора;
Сегодня целый день бродил я по лугам, С двустволкою в руках… Знакомые картины Мелькали предо мной… Пестрели здесь и там Усадьбы серые: дымилися овины
В старину Святогор-богатырь, Чуя силу в себе дерзновенную, В час недобрый надумал рукой Приподнять-опрокинуть вселенную. И на борзом своем скакуне Он поехал в путину
К пустынному приволью Склонился небосклон; Душистый воздух смолью И зноем напоен. Ни зверя и ни птицы Среди прямых стволов; Над ними — вереницы Жемчужных
Молчанье, молчанье… Другого не будет Ответа! А кто-то так жаждет привета… Нет, в сердце его не пробудит Признанье… В холодной могиле Все чувства, все
Пир — горой… В пылу разгула Льются волнами слова; У честных гостей от гула Закружилась голова. Речи буйные сменяя. По столам — полным-полна —
Бледное, чахлое утро туманное Робко встает над безмолвной столицею; Скоро проснется и солнце румяное Вместе с толпою рабов бледнолицею… В темных подвалах, в палатах
…Жигули, Жигули!.. И — опять предо мной К облакам вознесли Горы лес вековой. Взоры верхом скользят — От скалы до скалы, Где лишь тучки
В божий храм веду сестру ли — Все патрули да патрули! В гости к дядюшке Петру ли — Все патрули да патрули! Кучер громко
Летят часы… За ними вслед — Как призрачная тень — Бежит зари вечерней свет, И гаснет шумный день… И меркнет день… И ночь кругом.