Что ж ты замолк в пустынях мира, Творящий дух, великий человек?.. Увы! о Геллеспонтский брег Разбилась Байронова лира! И струны полные пожрались темной бездной,
Стихотворения поэта Красов Василий Иванович
1 Король Филипп был с хладною душою, И Августом по праву назван он: Тому льстил шут Гораций похвалою, А этого изволил петь Бретон. Мне
О, ты добра, ты — ангел доброты! Ты — гурия прелестная Корана, Ты — нимфа вод, ты — чудо красоты, И тени нет в
Я трепетно глядел в агат ее очей: Там целый мир любви под влагой сладострастья, — И, полный прежних дум, тревоги и участья, Я грустно
Как я рад, что иностранцы Поселилися у нас, — Что за песни, за романсы, Что за танцы каждый час! Старый поляк, пан вельможный, Выезжает,
Когда вы будете большие, В те дни не будет уж меня; Через ворота роковые, Мой друг, уйду далеко я. О темном будущем гадая, Уверен
Много езжу я по свету — То забавен, то угрюм, — И чего, друзья, поэту Не придет подчас на ум: То волшебные картины Дальней,
Подруга тайная на вечную разлуку — Когда я покидал долины южных стран, — Литвинка милая, полна сердечной муки, Вручила мне тебя, заветный талисман! Ты
Когда душа скорбит, а сердце без желаний И грустно юноша глядит на шумный свет, — Вся жизнь, весь рай его в стране воспоминаний, И
Спокойно все, лишь ярко на лазури Светила вечные горят; Все спит; сомненья лишь не спят, Не спит страстей неистовая буря, Чело горит. О! в
Опять пред тобой я стою очарован, На черные кудри гляжу, — Опять я тоской непонятной взволнован И жадных очей не свожу. Я думаю: ангел!
Урал, Урал, Тебя Ермак Переплывал! Твой белый вал Не заплескал Его ладьи! Шумят струи, Валы бегут, Но берегут Его челнок… Поток глубок; Ладья летит,
Я скучен для людей, мне скучно между ними, Но — видит бог — я сердцем не злодей: Я так хотел любить людей, Хотел назвать
Ах ты, мать моя, змея-мачеха, Не ходить уж мне в зелены луга, Во зеленый луг к тихой заводи — Хоровод водить, пляской тешиться, Звонким
Коленопреклонен, с смятенным сердцем я Приветствую тебя, владычица моя! К святым отшельникам в печальные пустыни Являлась, матерь, ты во время их кончины; И схимник
Мчусь домой. — Ах! в зимни вьюги Сколько раз я мчался к ней!.. Вот у ней, в домашнем круге… И я с бледныя подруги
Посвящается Николаю Гер. Черемисинову За рекою за Десной Есть шинкарочка одна; У шинкарки молодой Много меду и вина. И к ней с ранния зари
Как звуки песни погребальной, Как в темпу бурю вихря вой, Так безотрадна и печальна Душа, убитая тоской. Я не желаю обновленья Погибших радостей и
Пронеслась, пронеслась моя младость, Навсегда она сном унеслась; А твоя — светлоокая радость, — Твоя юность едва началась! Ты дитя, но опасных волнений —
Она была его единым вдохновеньем, Младой любви страдальческим венцом, Она одна, с слезами и томленьем Боготворимая задумчивым певцом… Для ней он был готов лететь
Хвала тебе, творец, хвала, благодаренье! Ты сердце пламенное дал! Как я любил твое прекрасное творенье, С какой слезой тебя благословлял! Я плачу: слезы эти
Посвящается Себастиану Павловичу Романовскому При сильных страданьях, при едкой печали, Когда же вы слезы мои замечали? Когда же я плакал, стонал иль роптал? Быть
Я каждый раз невесело встречаю Заботы мелкие и шум докучный дня, И только с сумраком я снова оживаю — В ночи есть тайная отрада
Как блудящая комета, Меж светил ничтожных света Проношуся я. Их блаженства не ценил я; Что любил, все погубил я… Знать, так создан я. Годы
Зачем зовешь ее: «Бесстрастная, Она как мрамор холодна!» Узнай: душа ее прекрасная Для сильной страсти рождена, Для слез любви, для упоения, Для нежной, пламенной
Все безгласно, как в пустыне, В тихих улицах Москвы. Ароматом и прохладой Воздух ночи напоен; Перед стройною громадой, Под гербом, над колоннадой, Для чего
«Отопри мне, голубица! Выйди, добрая моя! Отзовись, моя царица, Совершенная моя! Уж ланиты молодые Упиталися росой, И с кудрей моих ночные Капли падают струей».
Прочь, прочь, ни слова! Не буди, что было: Не тебя — другого В жизни я любила… Мой ангел милый — Он не дышит боле;
Не знаете ль, где милый, Где друг мой удалой — Повеса из Севиллы С курчавой головой? Мой друг — краса Мадрита, Боец — всегда
Как мчался ты, конь добрый мой! Из душных городов Ты выносил меня стрелой На свежий злак лугов! И вот далеко от людей Как бурно
Встречай, моряк, в равнинах океана С отрадою веселый островок; Верь, мусульман, за книгою Корана, Что заповедал твой пророк: Я — весь томление, я жду,
Не гляди поэту в очи, Не внимай его речам, Убегай, как призрак ночи, Недоступная мольбам; Не буди его желаний, Жизнью, другом не зови; Ты
Как до времени, прежде старости Мы дотла сожгли наши радости. Хоть и нет седин в молодых кудрях, Хоть не тух огонь в молодых очах,
Может быть, в кругу прелестных Полек ветреных, младых, Чаровниц мне неизвестных Позабудусь я на Миг. Говорят — они опасны, Как небесная гроза, Их движенья
Стоят паликары кругом, Заслушались речи поэта.. В крови было платье на нем, За поясом два пистолета. Изранен и бледен был он; Но блещут орлиные
Тоска души, тоска неутолимая! Зачем забвенье не дано? Зачем вставать с упреком, тени милые? Ведь я оплакал вас давно… Ведь я давно за все
Подай нам скорее вина и бокалы! Вина и бокалы сюда! Забудем же, дева, о жизни бывалой, Забудем о ней навсегда! Пусть вьются над нами
Пронесется ли буря мятежная И пустынную розу сорвет, Затоскуется ль горлица нежная, Как птенцов ее коршун убьет. Гибнет роза в степи одинокая, Не воскреснет
Он был седой, веселый старичок, За чашею забавный греховодник. Любил он дев и юношей кружок, — Любовь им пел — их вечный хороводник. На
Поздно. Стужа. Кони мчатся Вьюги бешеной быстрей. Ах! когда бы нам добраться До ночлега поскорей! У! как в поле темно, бледно. Что за страшная
Не говорите ей: ты любишь безрассудно, Твоя печаль — безумная печаль! Не говорите так! — разуверяться трудно, И вы ее уверите едва ль. Нет!
Не спрашивай, чего мне стало жаль, Что грустию мне память омрачило: Мой друг, тоска пройдет, как прежде проходила, — Я вспомнил детских лет волнующую
О! приди ко мне скорее, В заповедный час, — Здесь никто в густой аллее Не увидит нас. Полный робкого желанья Средь ночной тиши, Я
Мне говорят: она как тень пуглива, Бежит от юношей, бледнея день за днем; В кругу подруг горда и молчалива, Стоит одна с поникнутым челом.
Возьмите все, святые неба силы, Но дайте мне прошедшее назад! О! день один — за цену всех наград, Хоть час один из жизни давней,
Ты помнишь ли последнее свиданье? В аллею лип велела ты прийти… Дала одно безмолвное лобзанье И безотрадное «прости». Твой смутный взор, поблекшие ланиты, Твой
В чистом поле что есть силы Скачет конь мой вороной. Все кругом, как бы в могиле, Полно мертвой тишиной. В чистом поле, на просторе,
Зачем так поздно ты явилась, Или зачем явилась ты, Когда уж жизнь разоблачилась, Погибли лучшие мечты? Явись тогда, явись мне прежде, Тебе отдал бы
Свой век я грустно доживаю. Вы — только начали лишь жить. Я ваши чувства понимаю, Хоть не могу их разделить. Увы! Среди толпы ничтожной
Вот от невесты он примчался, Ее покинув лишь на миг; С разгульной жизнью он расстался, И скоро свадьбе быть у них. И вот он