Стихотворения поэта Кусков Платон Александрович

Цветы

Где жизнь и счастие, что обещал ты ей? Теперь она одна, среди семьи своей, Всем чуждая, стыдом, как трауром, покрыта, Ждет только одного —

Враги

Чем больше ты была нужна и дорога Для сердца моего, тем с большей в сердце злобой Я чувствовал, что мы с тобою — два

Она

Помнишь ночь: мы на камне с тобой гробовом, Чужды мысли о смерти, сидели вдвоем, И к тебе ближе сесть мне нежданно помог Засветившийся в

Перед концом

То были страшные, мучительные дни, Когда последнее все рушили они, Я видел пламенем объятые палаты, В которых свет узрел, в которых был согрет Любовью

После бури

Посмотри, как стихла буря; Посмотри, как горы эти, Поднимаясь вверх над нами, Мрачно тонут в лунном свете! Как в разрезы черной тучи Ясно смотрит

Кельнский собор

Зодчие в мрачной тревоге. У них состязание: в Кельне Новый задуман собор. Условие — не было б в целом Мире подобных ему; награда —

Петр

Люблю я памятник Великого Петра, Стоящий весело над царственной Невою: Проста и нехитра гранитная гора, Что, кажется, звенит под мощною пятою Могучего коня; с

Лес

Прежде, когда на земле весело людям жилося, В лес приходил человек и чуял смущенной душой, Как пыль отирают с листов незримые руки дриад; Слышал,

Река

Как спокойна река, Как течет она ровно, хоть шибко, — В ней милей облака И луна с ее грустной улыбкой… Всколыхнулась она, Покатилась волна

Последняя просьба

В моей жизни недолгой, миледи, Я играл уже столько комедий, Что сбиваюся в чувствах моих И не знаю, где точно страдаю, Где страдальца лишь

Поцелуй

Меж ольх, серебряных от лунного сиянья, Я, трепетом объят, ждал первого лобзанья: Я плакал, я горел. В миг вожделенный тот Я думал, что оно

Апрель 1860

Нет, не манишь меня к себе своим стенаньем, Родная мать моя, ты, ледяная Русь! С священным ужасом, другим, чужим призваньям, Твой непокорный сын, я

Заботы

О, было ли когда такое время, чтобы Какой-нибудь да в жизнь не занесла ты злобы? Уж я не трогаю таких великих злоб, Как ревность,

Уединение

И вот я вновь один: опять вокруг меня Ни слез, ни брани нет, ни зависти, ни сплетен; Опять мой тихий день идет, едва заметен,

Старичок

Лишь солнца красный лик начнет спускаться вниз, Часть моря обратив в расплавленное злато, На дальний островок, где ивы разрослись, Куда и я плыву в

Хмель

Бог в жизни дал тебе сладчайший мед земли, Ад на пути твоем поставил пустомелю, Уста которого надменно изрекли: «Не в меде наша жизнь: там

Арагва

Меж лесистыми горами, В жемчуг пены убрана, Светло-синими водами, Словно умными глазами — Улыбается она. Ускользнув с веселым смехом Из объятий душных гор, Упоенная

Байдарские ворота

В молочном облаке тумана все ущелье — На море синее исчез волшебный вид; Холодный мелкий дождь уныло моросит; И дума на сердце досадная лежит,

Муха

Ничего не слышит ухо; Ночь безмолвна, как в пустыне; Все уснуло, только муха Где-то бьется в паутине. Да еще среди молчанья У меня, во

Тревожное сновидение

Мне снилась ты в лесу. Тот величавый лес Рос где-то под огнем сверкающих небес И нежил и смущал своим величьем око; От каждого листа