Барханы, да ветер,
да небо вокруг.
Здесь даже былинку
заметишь не вдруг.
На тысячи верст
ни ручья, ни жилья.
А все ж не чужая —
родная земля.
И думал, шагая
в песках, человек
о влаге, о пене
серебряных рек.
Мечта его в песне
и сказке жила.
Столетия шли,
а вода не текла.
По вехам-костям,
чтоб не сбиться в буран,
тянулся верблюдов
угрюм-караван.
Брели, задыхаясь
от жажды, стада,
и снилась стадам
под копытом вода.
Кто голоден — хлеба!
Кто жаждет — напьется!
Но благо, как видно,
не просто дается.
Страдал от безводья,
терпел человек.
А с неба не падал
ни дождик, ни снег.
О, если б терпенье
его окрылилось.
И стало, как в сказке,
великою силой.
О, если б легенда —
да вдруг ожила,
а лживая сказка —
да правдой была.
О, если бы вдруг
да забулькал родник,
и путник губами
к нему бы приник.
И речка б отсюда
начало взяла,
и в мертвых барханах,
как песня, жила.
Все начинается
с крохи, с росинки,
с оброненной в землю
незримой зернинки.
С капли, упавшей
нежданно с небес.
Но здесь
от рожденья Христа
не бывало чудес.
И все же я верю:
вода не смирится —
прольется.
И древнее море
в пустыню вернется.
И рядом, на суше,
айва расцветет и орех,
и хлопок просторы
накроет, как снег.
Селенья, как прежде,
раскинутся там —
навстречу желаньям,
вдогонку мечтам.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)