Праздник Благовещенья. Воздух свеж и сед. На сутулой женщине Стариковский плед. Сжалась она в креслице На сквозном крыльце И на воздух крестится С мукой
Стихотворения поэта Лиснянская Инна Львовна
Время собственной не знает массы. Каменные горные террасы. Золотые купола мимозы, А на бреющем полете ассы — Серебристокрылые стрекозы. Время своего не знает веса.
Выезды в город мои и случайны, и редки, Особенно по вечерам. В сердцевине города Вечерние здания от макияжной подсветки Выглядят на удивление броско и
Небо щебечет птицами выше небес, Реки лепечут притоками ниже земли, Я говорю о данной весне не без Явной гиперболы. Ибо после зимы, Что, как
Хранитель певчих сил и памятных примет, Носитель легких крыл и стоптанных штиблет, Ты так меня забыл, как будто меня нет Среди живых и мертвых.
Мягко стелила жизнь, да спать жестковато. Все, кого помню, и все, кого позабыла, Пусть мне мой грех отпустят, — я виновата: Долго и с
Слетают с лип в речной рукав Отжившие сердечки. А нет ли приворотных трав За пазухой у речки? Пускай меня приворожит И даст мне хвост
Ну что ж, и проза, как стихи, — Импровизация. Раздуты воздухом мехи. Цветет акация. И этот цвет, и этот свет Исцеловала бы. Вальсирует пустой
Как взглядом окно ни разнашивай, В окне не расширишь картины. Малиновка грудкой оранжевой Прижалась к созвездью рябины. Ну да, что ни гроздь — то
Если ты можешь проникнуть в мой сон, то смотри: Вспышки зари, одуванчиков фонари… Я проживаю в книге, светящейся изнутри, В книге зеленой, поющей каждым
Я делаю странные списки Заглавий по числам-годам. Уже не тетрадки, а диски В архив государственный сдам. На дисках ни моли, ни пыли, На лбу
Где мысли простые о жизни простецкой? Они в мертвецкой. Где чувства простые на этой земле? Они в золе. Где песни о правде, о воле
Израиль. Февраль. Теплынь. Желтая роза пустынь, Алая роза полей, Синяя роза морей. А что до розы ветров, То символ ее ненов, Как дней навязчивый
Млеко волчицы восстало в Реме, Восстало и в Ромуле, — Древнего Рима имперское время Распалось по формуле, Мне не известной. Но очевидно И оку
Все на свете приходит к концу. Нам с тобой горевать не к лицу. Море движется, камень стругая. Там когда-то на паперти лет Нам счастливый
Тучки в небе быстрей, чем козы. Ветер воет, а март цветет — Золотая метель мимозы Метет, метет… И с неистовством чужеземца, Десять пальцев сцепив,
От вопросов неразрешимых Накаляется и скрижаль. Жаль мне ненавистью одержимых И себя мне немного жаль. Жизнь подобна стоянке краткой, Где открыто в космос окно,
Но исчез. Так, наверно, исчезла Эллада, Мне оставив в наследье Гул порывистого стихотворного лада, Чья волна — междометье, Чей глагол — быстрый парус, ветрами
Я спрятала тебя, лирический герой, В такую толщу лет, что не отыщут. Прикинулся рассвет березовой дугой И тягою к родному пепелищу. Всех стран не
Мы пьем вино и преломляем хлеб, А наши отражения в Москва-реке Свет преломляют. Это нам взахлеб И птички сообщают, и комарики. Наш путь вдвоем