Стихотворения поэта Лиснянская Инна Львовна

В глазах твоих себя узнает день, В глазах моих себя узнает ночь. И ты в саду, где правит светотень, — На бабочках свой ум

Если что я и знаю о времени наверняка, Только то, что минута всегда обгоняет века. И из редких гостей тороплюсь в одиночество: в нем

Реанимация. Капельница. Ток сквозь сердце. Шприцы. Я, сосудов ваятельница, — Не отдала концы. Вышедшая в поперечники Смерти, поправши страх, Амфоры, кружки, подсвечники, Расставлю в

Время в окне становится все белей, Все зеленее звезды в окне ночном. Ах, ни о чем несбывшемся не жалей, Нет, не жалей, далекий мой,

Ночь не наносит глазам ущерба, Хоть обжигает искрой падучей. Будучи кошкой, землю и небо Ночью я вижу гораздо лучше. Созвездие Псов за мною в

Какая мы к черту Европа? В прорубленные времена Рванулись российские тропы, Да снова чащоба одна. А мы, отщепенцы и психи, Торили ребром и судьбой,

Полдень. Пальмовый зонт. Ровен морской горизонт, Как английский газон. Кофе разносит гарсон. И клонит в кофейный сон Полдень. И чашки дно С морским сейчас

Ветер влетает под своды пещер И отшлифовывает известняк. Ходит меж пальмовых листьев сквозняк. Пальмы клетчатка — чудный пример, Как может трудиться природы скорняк. Нет,

Я пишу лишь о том, о чем я вслух не рискну, В моем горле слова — словно дрожь по коже, Мой язык в нерешительности

Этому голосу быть не может износу, — Он соткан из пуха и выдоха летних деревьев, Из облачных водорослей, из океанского ворса, Из галактических нитей

Зеркало, видимо, слишком устало, Хоть и напротив апрельских рам. Видимо, все, что о мире узнало, Старое зеркало порассказало Мне, чтобы я рассказала вам. Мне

1 Смотришь на дерево — видишь сплошную зелень. Это ошибка — каждый листок отделен, Зелень — толпа, но каждый листочек — личность, — И

Съехал с дачки летний постоялец. Лень мне пальцем ударять о палец, — Некому теперь чаи заваривать, Не с кем вечерами разговаривать, Разве что с

Солнечный зайчик — мгновенья вестник. Я пребываю в стеклянной бездне, Еле ворочается язык. Время, как правило, твой ровесник, Как исключение, — твой двойник. Что

Под стеклянной кожей Есть во мне душа. Я стою в прихожей, На окно дыша, — Но в открытом настежь — Перспективы нет, Потому что

Рвется жизнь по всем возможным швам, Кровью сердца мысли разогреты: Боже, как завидую я вам, Неодушевленные предметы, — Ни греха, ни страха, ни вины,

Где живу, там и рай земной. Меж березою и сосной Проступил в синеве сплошной Ангел, словно знак водяной. Больше я не могу о войне

Не кошка, луч когтит сетчатку глаз, Которой мир, как этот куст, уловлен, Его зверино-шерстяной окрас Восточной чертовщиной обусловлен. Сирень пушистым выгнута хвостом, Сквозь шерсть

Рвалась из жизни — как из жил, Из смерти — как из сети, — Меня то ангел сторожил, То сторожили черти. Витая меж добром

Я речами сыта ветвистыми И делами сыта бесславными, — Раб крадет, и грабит хозяин. И по гороло сыта убийствами Заказными да и державными От