Поправ печерские шафраны, Печально чертишь лоб врага Сквозь аракчеевские раны В оранжерейные снега, Чтоб Михаил, а не Меркурий Простил золотоносный рост, Соперничающий в лазури
Стихотворения поэта Лившиц Бенедикт Константинович
Пьянитель рая, к легким светом Я восхожу на мягкий луг Уже тоскующим поэтом Последней из моих подруг. И, дольней песнию томимы, Облокотясь на облака,
Мечом снопа опять разбуженный паук Закапал по стеклу корявыми ногами. Мизерикордией! — не надо лишних мук. Но ты в дверях жуешь лениво сапогами, Глядишь
Все тем же величавым ладом Свои струи ведет Нева, Все тем же легким веет хладом Кронштадтский ветр на острова, Все так же сладостна дремота
Так вот куда, размыв хребты Прамузыки материковой. О дилювическое слово, Меня приподымаешь ты!- В безмолвие, где ты само Уже не существуешь боле, И мне
Как душно на рассвете века! Как набухает грудь у муз! Как страшно в голос человека Облечь столетья мертвый груз! И ты молчишь и медлишь,
И молнии Петровой дрожи, И тросы напряженных рук, И в остро пахнущей рогоже О землю шлепнувшийся тюк Заморские почуяв грузы И тропиками охмелев, Как
Не вея ветром, в часе золотом Родиться князем изумрудных рифов Иль псалмопевцем, в чьем венке простом Не роза — нет! — но перья мертвых
Уйдя от ясных аллегорий И недомолвок чугуна, На хитром виноградосборе Ты осторожна и скромна. В зародыше зажатый туго, Смиренен змий, и замысл прост: По
Прозрачны зной, сухи туки, И овен явленный прият. Сквозь облак яблоневый руки Твои белеют и томят. Кипящий меч из синей пыли Погас у врат
Глубокой ночи мудрою усладой, Как нектаром, не каждый утолен: Но только тот, кому уже не надо Ни ярости, ни собственных имен. О, тяжкий искус!
Вольнолюбивая, доныне Ты исповедуешь одну И ту же истину, рабыней В двухвековом не став плену. Пусть нерушимые граниты Твои сковали берега, Но кони яростные
Да будет так. В залитых солнцем странах Ты победил фригийца. Кифаред. Но злейшая из всех твоих побед — Неверная. О Марсиевых ранах Нельзя забыть.
Белей, любуйся из ковчега Цветами меловой весны! Забудь, что пленна эта нега И быстры поводи луны! Хмелей волненьем легких белев: Я в них колеблюсь,
Когда зловонный черный двор Ты проплываешь в полдне жарком, Над чадом плит, над визгом ссор. На смех растрепанным кухаркам, И смотрит пестрая толпа, Как,