Иду я по рощам зеленым, иду я по сжатым полям. Привет мой березам и кленам, поклон голубым зеленям. Иду я под солнечным светом, иду
Стихотворения поэта Лозневой Александр Никитич
Она зародилась на Буге с утра, чтоб в сердце нацелиться, в бицепсы впиться. Ненавистна, крута, остра, и брызнула кровью в лицо летописца. Художник, не
Мы в лесу грибы искали, в чащу забрели. Шампиньонов не видали, белых не нашли. Но зато в траве искристый видели цветок. А еще веселый,
Вот беда — подступили года. Плешь уже, борода. И уже — ни туда, ни сюда.
На посту притих тревожный тополь, штык макушки в небо занеся. Вот сейчас в огонь под Севастополь уплывут мои последние друзья. Вот сейчас корабль, готовый
Галине Зельской Снятся всем автомобили — нет житья без «Жигулей». Ну, а дед купил кобылу: конь в хозяйстве — поважней! Огород вспахать, посеять, привезти
В эту зимнюю стужу и заметь ничего не видать из окна. Ненаглядная, добрая мама, как ты там, на деревне, одна? Плачет вьюга над ветхою
Одну стакашку опрокинув, он этаким становится павлином. Движенья плавны, величавы, и весь он полон прихоти и славы. А если две? О, нет, не пьяный,
Встает из глубин океанских рассвет. И гребень волны в жемчуга разодет. На горных вершинах блеснули снега. Открылись в алмазных камнях берега. И кайры, проснувшись,
А потом все реже отвечал он, а потом — молчание в ответ. И осталась мама со своей печалью в тихом доме, где его портрет.
Твое письмо из Хохломы прочту друзьям своим. Уже давно в огонь войны никто не пишет им. Прочту — пускай назавтра в бой идут —
Романс Думал, встречу такой же красивой, а встретил — поблеклой, седой. Незабудки — глаза твои синие отцвели в суматохе людской. На опавшие щеки не
Белгород. Белый город. Я и сам побелел, я седой, как твои эти древние горы, что уходят гряда за грядой. Я с улыбкой к тебе
Тихо плещет море, в небе синева. В тишине бульваров шепчется листва. Ленты и тельняшки, парус рыбака… Будто на побывку я издалека. Здравствуй, Куниковка, мирная
Еще нам снятся дальние дороги, гром новостроек и степная тишь. А среди нас уже не видно многих, и к ним в окно уже не
Барханы, да ветер, да небо вокруг. Здесь даже былинку заметишь не вдруг. На тысячи верст ни ручья, ни жилья. А все ж не чужая
Заурчала машина, завыла: нам и горе теперь — не беда! Только слышно, как пенится мыло, да клокочет внутри беспокойно вода. Отдохни, Родионовна, сядь, посиди,
По снежным равнинам, по скатам за взводом проносится взвод. На запад стремится Доватор — лишь черная бурка вразлет. Лишь ветер вдогонку по следу бросает
Случай на границе Дед выходит из ворот, чинно по лугу идет. Глядь, у речки над водой человечек с бородой. Тихий, скромный, будто свой. С
Я говорю тебе: пока! Нам встретиться едва ли приведется. Но ты забудь, что дружба так легка, что узел дружбы скоро оборвется. С годами крепче