От голода матери
нас проводили
сюда, на Урал,
оторвав от земли.
Мы бревна ворочали,
камни дробили,
в лаптях из деревни
в индустрию шли.
С киркой и лопатой
под знамя вставали
и властно кричали: «Даешь!»
Нам райскую жизнь
на земле обещали,
почище, чем жизнь
у князей и вельмож.
За хлебную корку
мы шли в доброхоты:
Даешь непрерывку!
А отдых потом…
По-рыбьи молчать
и работать, работать
учил нас всевластный
«рабочий» партком.
Да мало ль чему
коммунисты учили!
Учили, что партия —
совесть и честь.
А сами в столовую шли
партактива,
куда нам, как в ушко иглы,
не пролезть.
И вождь, горделиво
взирая с портрета,
цедил сквозь усы
ядовитый елей:
что будто свободней
страны нашей нету,
что жить стало лучше
и… веселей.
Ночами
голодные выли собаки.
И думали мы:
«А кому веселее,
и лучше — кому?»
И корчась на нарах
в холодном бараке,
однажды услышали:
«Мабуть, йому?..»
А утром, проснувшись,
как мыши молчали.
Куда он девался,
Петро Кошевой?
Которому верили мы
и внимали.
И в шутку прозвали
«барачной душой».
Шумят наши домны,
и в шуме знакомом
кипит чугуна
золотой звездопад.
Теперь наши дети
и внуки у домен,
свободен их почерк
и жизненный взгляд.
Смелее они
и смекалистей в деле.
Да в жизни иначе
и быть не должно.
И то, что мы сделать
тогда не сумели,
дерзая, постигнут
они все равно.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)