Мы лежим на сопке, взмокли, и по очереди — блажь — битый час глядим в бинокли на залитый солнцем пляж. На каменьях преет рота,
Стихотворения поэта Машковцев Владилен Иванович
Пелагея кровно наша, уступи ей путь добром, Пелагея — великанша, атаманша, баба — гром! Не берут ее в набеги — и по собственной вине…
Гоготнул в клети гусак, лисы — у окраин… В пятистенке спит казак, сам себе хозяин. Все по-русскому в судьбе, понимает близкий. Самодельный стол в
Зло ли сей, добро ли сей, ядом злой цикуты — в час опасный для друзей вылезут иуды. Атаманы, бог прости, в пять узлов —
В кузне звон на всю станицу, в сизой дымке окоем, мы в огонь бросаем крицу и кувалдами куем. В мире силу не ослаблю, казачишка
Вольный казацкий Яик перешел добровольно в подданство русского государства при царе Михаиле Федоровиче (1613-1645) Мы тебе, государь, бьем казацким челом. Велики мы богатством, необъятны
Ворогам на страх и горе, а совру — нагайкой вдарь. Жил-был в Гурьеве Егорий по умению пушкарь. И за медную полушку, убедился в том
Где, казак, твой голос зычный? Вспомяни с народом, что в песне бережем… Был на Яике обычай убивать перед походом и детей, и жен. Шевельнул
Верю, будет на свадьбе веселье, верю — платье мне белое шить… Наварю приворотное зелье, чтоб миленка к себе присушить. Он придет ко мне ласковый,
Писака именитый трубил на целый свет: — Нет горы Магнитной, горы Магнитной нет! Он твердил упрямо, что в земле дыра, что возникла яма, где
Прокатился жуткий вал, били без присловиц, прямо с бала в плен попал академик Ловиц. — Что же надо вам: тепла, хлеба или денег? Не
Не купились за посулу, не предали земли: на аркане к есаулу гостя привели. Глаз подбит, запекся кровью… прятал пистолет. На проезд и на торговлю
И. В. Голубеву Глухо в шайку барабаня, багровел в парилке дед: — Ай, да баня, диво-баня, пропекись — и хвори нет! Дед гудел: —
Полк наш был этой осенью в Питере, понапрасну не веришь, чурбак. Ясным днем, не тайком — все мы видели: господа награждали собак. Не за
В. Сорокину Разочарованные вишни на берегу роняют цвет, а мы, ликуя, в море вышли, и парус врезался в рассвет. Стихия буйствует безлико, и рифы
Во время оно богатеи, раскошелясь наверняка, раз в год, на пасху, для затеи в загоне ставили быка. Народ глядел — и дыбом волос, но
Лид. Гальцевой Послушай голос пламенного сердца, так было, есть и будет на Руси. Руби врага, коварного пришельца, и голову предателю снеси. Тебе дано понять
Кто ружье почистит, селитру натолчет? Под лежачий камень водичка не течет. Конь в бою горячем крутится, как черт. Под лежачий камень водичка не течет.
Урал живет извечно не по библии, как самоцвет, свое словцо несет… Легенда есть, что бедный мир от гибели оранжевая магия спасет. И прилетит коней
Сигнальные костры на казацких сторожевых вышках извещали о приближении и за 300-400 верст Не думал встретиться с бедой, а ран, рубцов — излишка. И