Не утешай, оставь мою печаль Нетронутой, великой и безгласной. Обоим нам порой свободы жаль, Но цепь любви порвать хотим напрасно. Я чувствую, что так
Стихотворения поэта Мережковский Дмитрий Сергеевич
Ты ушла, но поздно: Нам не разлюбить. Будем вечно розно, Вечно вместе жить. Как же мне, и зная, Что не буду твой, Сделать, чтоб
Поверь мне:- люди не поймут Твоей души до дна!.. Как полон влагою сосуд,- Она тоской полна. Когда ты с другом плачешь,- знай: Сумеешь, может
Устремляя наши очи На бледнеющий восток, Дети скорби, дети ночи, Ждем, придет ли наш пророк. Мы неведомое чуем, И, с надеждою в сердцах, Умирая,
Путник с печального Севера к вам, Олимпийские боги, Сладостным страхом объят, в древний вхожу Пантеон. Дух ваш, о, люди, лишь здесь спорит в величьи
И я пленялся ложью сладкою, Где смешаны добро и зло; И я Джиокондовой загадкою Был соблазнен,- но то прошло; Я всех обманов не-таинственность, Тщету
Над городом века неслышно протекли, И царства рушились; но пеплом сохраненный, Доныне он лежит, как труп непогребенный, Среди безрадостной и выжженной земли. Кругом —
Я людям чужд и мало верю Я добродетели земной: Иною мерой жизнь я мерю, Иной, бесцельной красотой. Я верю только в голубую Недосягаемую твердь.
Успокоенные Тени, Те, что любящими были, Бродят жалобной толпой Там, где волны полны лени, Там, над урной мертвой пыли, Там, над Летой гробовой. Успокоенные
Я никогда так не был одинок, Как на груди твоей благоуханной, Где я постиг невольно и нежданно, Как наш удел насмешливо-жесток: Уста к устам,
С еще бессильными крылами Я видел птенчика во ржи, Меж голубыми васильками, У непротоптанной межи. Над ним и надо мной витала, Боялась мать —
Отцы и дети, в играх шумных Все истощили вы до дна, Не берегли в пирах безумных Вы драгоценного вина. Но хмель прошел, слепой отваги
Будь что будет — все равно. Парки дряхлые, прядите Жизни спутанные нити, Ты шуми, веретено. Все наскучило давно Трем богиням, вещим пряхам: Было прахом,
Рим — это мира единство: в республике древней — свободы Строгий языческий дух объединял племена. Пала свобода,- и мудрые Кесари вечному Риму Мыслью о
Люблю иль нет,- легка мне безнадежность: Пусть никогда не буду я твоим, А все-таки порой такая нежность В твоих глазах, как будто я любим.
Далеких стад унылое мычанье, И близкий шорох свежего листа… Потом опять — глубокое молчанье… Родимые, печальные места! Протяжный гул однообразных сосен, И белые сыпучие
Кто ты, он или она, Мой сообщник ли таинственный, Мне сестра, или жена, Враг ли мой, иль друг единственный,- Я не знаю, но люблю
Из дневника …В те дни будет такая скорбь, какой не было от начала творения, которое сотворил Бог, даже доныне, и не будет. И если
Из Бодлэра Голубка моя, Умчимся в края, Где все, как и ты, совершенство, И будем мы там Делить пополам И жизнь, и любовь, и
Ищи во мне не радости мгновенной. Люби меня не для себя одной; Как Беатриче образ вдохновенный, Ты к небесам мне светлый путь открой. Склонясь