Стихотворения поэта Межиров Александр Петрович

Не предначертано заране, Какой из двух земных путей Тебе покажется святей, Определив твое избранье. Ты можешь властвовать всецело, А можешь в жертву принести Всю

Хоронили меня, хоронили В Чиатурах, в горняцком краю. Черной осыпью угольной пыли Падал я на дорогу твою. Вечный траур — и листья и травы

От зеленого поля села До зеленого поля стола, По которому крутится-вертится шар заказной В знаменитой пивной, В «Метрополе», Деревенского парня судьба довела, Как тогда

Лежишь во гробе, празднуешь субботу… Григорий Сковорода Суббота. Банный день. И мы ползем туда, Где ожидают нас Мочалка и вода. Где в санпропускнике От

В классах свет беспощаден и резок, Вижу выступы полуколонн. Еле слышимым звоном подвесок Трудный воздух насквозь просквожен. Но зато пируэт все послушней, Все воздушней

Я хочу сообщить хоть немного простых, Но тобой позабытых истин, Смысл которых тебе ненавистен… Будет холодно в доме от комнат пустых, И на тысячи

Все выдумал — И друга и жену. Придумал все — Любовь и даже бога. Но ты — превыше вымысла любого. Не смог придумать лишь

Едва сошел с трамвая — И вот вокзал опять. Куда ты — не понять, Россия кочевая. Куда на всех парах? Зачем в твоем вокзале,

Во Владимир перееду, В тихом доме поселюсь, Не опаздывать к обеду Напоследок обучусь. Чтобы ты не огорчалась, Чтобы ждать не приучалась, Буду вовремя всегда

Весь вечер из окна — до, ре, Ми, фа, соль, ля, си, до — и туго На синтетическом шнуре Полуоткрытая фрамуга. Весь вечер из

Затейливой резьбы беззвучные глаголы, Зовущие назад к покою и добру,- Потомственный браслет, старинный и тяжелый, Зеленый скарабей ползет по серебру. Лей слезы, лей… Но

…И был мне выдан медальон пластмассовый, Его хранить велели на груди, Сказали:- Из кармана не выбрасывай, А то… не будем уточнять… иди! Гудериан гудел

Анна, друг мой, маленькое чудо, У любви так мало слов. Хорошо, что ты еще покуда И шести не прожила годов. Мы идем с тобою

Страшный путь! На тридцатой, последней версте Ничего не сулит хорошего. Под моими ногами устало хрустеть Ледяное, ломкое крошево. Страшный путь! Ты в блокаду меня

Касторкой пахнет!.. Миновав поселок, Два мотоцикла, Круто накренясь, На автостраду, Мимо ржавых елок, Кидаются, расшвыривая грязь. Прощай, мое призвание былое — Ничтожное, прекрасное и

Две стены, окно и дверь, Стол и табуретка. В эту команту теперь Ты приходишь редко. И огонь в огне погас, Плотно дверь закрыта. Этой

Вот и покончено со снегом, С московским снегом голубым,- Колес бесчисленных набегом Он превращен в промозглый дым. О, сколько разных шин! Не счесть их!

Такой туман без края над полями, Что можно заблудиться, запропасть. Шершавый иней пойман тополями На листья, не успевшие опасть. Я плохо прежде понимал все

Мальчик жил на окраине города Колпино. Фантазер и мечтатель. Его называли лгунишкой. Много самых веселых и грустных историй накоплено Было им за рассказом случайным,

Г. Маргвелашвили Верийский спуск в снегу. Согреемся немного И потолкуем. Вот кафе «Метро». О Корбюзье, твое дитя мертво, Стеклянный домик выглядит убого. В содружестве

Любая вещь в квартире — это Ты. Вот здесь я жил, в любую мелочь веруя; Цвели на подоконниках цветы, В железной клетке пела птица

Мать о сыне, который на Курской дуге, в наступленье Будет брошен в прорыв, под гранату и под пулемет, Долго молится, перед иконами став на

Она прошла по лестнице крутой С таким запасом сил неистощимых, Что было все вокруг нее тщетой,- И только ног высоких легкий вымах. Она прошла,

Арбат — одна из самых узких улиц… Не разминуться на тебе, Арбат!.. Но мы каким-то чудом разминулись Тому почти что двадцать лет назад. Быть

Я чувства добрые с эстрады пробуждал… Евг. Евтушенко 1 Мода в моду входила сначала На трибунах в спортивных дворцах, Со спортивных эстрад пробуждала Чувства

Своих учителей умел я радовать, На муки шел, науки грыз гранит. Но никогда не понимал, где складывать, Где вычитанье делать надлежит. Куда ни поползу,

Какая музыка была! Какая музыка играла, Когда и души и тела Война проклятая попрала. Какая музыка во всем, Всем и для всех — не

Органных стволов разнолесье На лейпцигской мессе, Над горсткой пречистого праха Пречистого Баха. И ржавчина листьев последних Растоптанных, падших… О чем ты, старик проповедник, Твердишь,

Дом заселяется людьми,- Налаживание уюта Идет в рассрочку за дверьми, Сверлит и пилит, черт возьми, А жизнь — всего одна минута.

Как я молод — и страх мне неведом, Как я зол — и сам черт мне не брат, Пораженьям своим и победам В одинаковой

Прилетела, сердце раня, Телеграмма из села. Прощай, Дуня, моя няня,- Ты жила и не жила. Паровозов хриплый хохот, Стылых рельс двойная нить. Заворачиваюсь в

Человек живет на белом свете. Где — не знаю. Суть совсем не в том. Я — лежу в пристрелянном кювете, Он — с мороза

Ах, шоферша, пути перепутаны! — Где позиции? Где санбат? — К ней пристроились на попутную Из разведки десять ребят… Только-только с ночной операции —

У тебя сегодня — май, ты в соку, в цветенье, в росте, если хочешь, принимай в жизнь распахнутую — в гости. Потому что я

Одиночество гонит меня От порога к порогу — В яркий сумрак огня. Есть товарищи у меня, Слава богу! Есть товарищи у меня! Одиночество гонит

Ах, этот старый анекдот Опять сегодня в моду входит: Не этот глобус и не тот Репатрианту не подходит. Ах, если б этот лайнер вниз

Просыпаюсь и курю… Засыпаю и в тревожном Сне о подлинном и ложном С командиром говорю. Подлинное — это дот За березами, вон тот. Дот

Перекинута дорога Через правое плечо. Я иду, устал немного — Или что-нибудь еще. Набираю нужный номер Мановением руки. Две копейки сэкономил,- Только длинные гудки.

Я люблю — и ты права, Ты права, что веришь свято, Так, как верили когда-то В эти вечные слова. Я люблю… Так почему, Почему

Над Ливийской пустыней Грохот авиалиний, По одной из которых Летит в облаках Подмосковное диво, Озираясь пугливо, С темнокожим ребенком На прекрасных руках. В нигерийском

…И обращается он к милой: — Люби меня за то, что силой И красотой не обделен. Не обделен, не обездолен, В поступках — тверд,

Все разошлись и вновь пришли, Опять уйдут, займутся делом. А я ото всего вдали, С тобою в доме опустелом. Событья прожитого дня, И очереди

Был бой. И мы устали до потери Всего, чем обладает человек. Шутил полковник: — Сонные тетери…- И падал от усталости на снег. А нам

Пули, которые посланы мной, не возвращаются из полета, Очереди пулемета режут под корень траву. Я сплю, положив голову на синявинские болота, А ноги мои

Они расставались, когда С позором своим навсегда Она примириться решала,- Решала, что я виноват, Не муж, не любовник, не брат,- И этим себя утешала.

У каждого свой болельщик, У каждого игрока. И у меня, наверно, И даже наверняка. Он в кассе билет оплачивает И голову отворачивает, Когда меня

Нам котелками нынче служат миски, Мы обживаем этот мир земной, И почему-то проживаем в Минске, И осень хочет сделаться зимой. Друг друга с опереттою

В Саратове Меня не долечили, Осколок Из ноги не извлекли — В потертую шинельку облачили, На север в эшелоне повезли. А у меня Невынутый

Подкова счастья! Что же ты, подкова? Я разогнул тебя из удальства — И вот теперь согнуть не в силах снова Вернуть на счастье трудные

По дороге из Ганы домой На пять дней задержаться в Париже, И к бессмертью тебе по прямой Станет сразу же впятеро ближе. Записать в