Когда хитришь, когда коришь, когда по правде говоришь, когда дуришь зевак, когда живые слезы льешь, когда напропалую лжешь, — не разберу никак. А выпало
Стихотворения поэта Морозов Сергей Петрович
Яснее, точнее! Попробуй как эта звезда — из черной вселенной на сучья слетевшая искра. Нет, не обольщаясь. Она возвратится сюда всегда как впервые. А
Сравненьем не унижу и малого тепла и только то увижу, чем вправду жизнь была. Во многолюдье кану, всеведенья вольней, судьбу на том достану, что
Дочь печали и тепла, у вина краснее доля, и душе его светла узкогорлая неволя. Тихих ласковых утех, для сердец — немного мяты и прощения
Смерти легкой дай, Господь! Никого ты мной не мучай. Блажь и слезы, честь и плоть преврати во прах и в случай. К возвращенью я
Ну вот и снова жить хочу и умирать не смею, и теплю чуткую свечу, один, как с дочкой, с нею. Лица никак не подберу,
Давайте проживем глиссандо, по-ласковому промелькнем в застенчивую смуту сада, оставленного при больном. И, верой отграничив споры от зависти и полуправд, в разгарчивые разговоры откинемся,
Какие люди, край родной! Какими ясными очами они глядят на путь земной, исполнены немой печали. Какая честная судьба! Живой свечой в ночи истаяв, не
Полдень. Стеклянного жара матовый дутый колпак. Белое пекло базара все не минуешь никак. Осы сползают в отстойник, дынный обстали кусок. Вон палисад, рукомойник —
Чудо заменит привычка, память — волшебный фонарь. Опыт — цитаты отмычка, мастера — прыткий штукарь. Верный достаток — на придурь модную. Пир — на
Все дальше день и час, где виделся с тобой. Стоцветной суетой усвоена разлука. И если бы не свет холодно-голубой, не голос, не глаза и
Не зря душа горела, пылала плоть не зря, когда прозренье зрело в костре календаря. Достало слез и срама. И все ж завидна часть —
На севере страны сырой, в гранитном городе Петровом звезду наследную укрой зеленым теневым покровом. Не прикасаясь к чудесам, дивись долгам ее несметным и от
Зов из будущего разгадан и в минувшее обращен. Здесь душа отыграла градом и ползет на забор плющом. Зеленеет Господним оком, безнаказанна и свежа. Киноварным
Живу, как день велит, и потому неплохо, мне всякий час теперь — сугубая родня. Так не гони меня, ворчливая эпоха, поделим как-нибудь и веточку
Куртуази’я — им, а нам — Батый с арканом. Им — Дух Гармонии, нам — смрад Сарай-Берке. Им — Роза и Грааль, нам —
Спешным временем срезанный косо, гаснет день, пропадая из глаз неприкаянно и безголосо, незатейливо и без прикрас. Недожитое в снах отразится, возвратится ночной маетой, чтобы
Не плачь, не кручинься, усни… Пустые разверстаны дни, и звездная дремлет привада. Мерцает июль по росе. Попробуем нынче как все — без памяти, дома
Перебегание сна и тревоги, ломкой судьбы ледяной перепев, теплые сани, верные дроги, перья балета. Переболев, — желтые карты, спесь иноземца, гроздья нагара, веер и
Незрелые слова, немого сердца комом дыханье тяготя и замыкая речь, ни стоном не взойдут, ни ропотом — ни домом, ни дымною горой. Чьей силе