«Мир успокоенной душе моей», Немного призраков осталось в ней. И сердцу мир — без боли, без огня, Не мучит и не радует меня. Что
Стихотворения поэта Муни
Я дремлю. И мне грезятся пагоды В позабытой священной стране. С бузины тихо падают ягоды На раскрытую книгу ко мне. Мой гамак меж берез
Над мутно-опаловой гладью Вечернее солнце зажглось, И ветер примолкший играет Душистою тонкою прядью Твоих золотистых волос. В вечернем шуршанье осоки, В ленивом плесканье весла
Прости. Прохладой тонкой веет, И вечер ясный недалек. Под лаской ветра цепенеет Журчащих вод бегущий ток. И свист осенней непогоды В безбурном воздухе слышней,
Мне радостей не принесла, Живой водой не напоила, Ты в чашу темный сок лила И мне со смехом подносила. Из гроздий ядовитый сок Ты
Посвящается М. С. М. Я — царевна пленная. В башне я одна. Моет камень пенная Белая волна. За решеткой черною Взор полуослеп. Я стопой
I. «Окна завешены шторами…» Окна завешены шторами, Трещит, разгораясь, камин. Сердце биеньями скорыми, Сердце больными укорами Твердит: ты один! ты один! Маятник ходит размеренно,
Я ушел далеко. Спал и видел сны. Видел, видел око светлое Весны. Радостное чудо — грезы первых снов, Светлый мир откуда вечно юн и
Тоскою прежнею дыша, Я вновь твоей покорен воле! Пусть охлажденная душа Тебя не вспоминает боле. Пусть на тоскливый мой удел, Такой и будничный, и
Нисходит полдень пыльный, Лежу на спаленной траве. Блуждает взор бессильный В пустой небес синеве. О, светлый, мой светлый жребий: Раскинув руки лежать, Забыть о
Пьянящий острый аромат Стогами сложенного сена. Бежав от тягостного плена, Зеленой ширью тешу взгляд. Здесь, на обломках давней были, Где землю воспоила кровь, Моей
За стеною матчиш на разбитом пьянино. В коридоре звонки, разговор, беготня… О, как грустно на склоне осеннего дня! За стеною матчиш на разбитом пьянино.
Шмелей медовый голос Гудит, гудит в полях. О сердце! Ты боролось. Теперь ты спелый колос. Зовет тебя земля. Вдоль по дороге пыльной Крутится зыбкий
Мы легкое племя. Тютчев Золотые вьются листья В золотой веселой пляске. Сколько мудрой, легкой грусти В этих прыгающих блестках. Солнце тоже очень мудро: Знает,
Вот лодка врезалась в камыш. И треск стеблей, и острый шорох., И ты недвижная сидишь С недетской робостью во взорах. О, как далек страстей
Шурши, мой белый балахон, Со щек поблекших сыпься, пудра. Итак, я Вами вновь прощен, Как это благостно и мудро. Я снова Ваш, я снова
Я не прерву вечернего молчанья, Я не скажу, как нежно Вас люблю я, И ваших рук я не коснусь, целуя. Уйду, сказав глухое «до
Ваш поцелуй, мне данный неохотно, Надменный взор, сказавший гордо: пусть! Вы все ж рассеяли души сухую грусть, И вот опять я весел беззаботно. Чтоб
И дни мои идут, и цвет ланит бледней, И скудная любовь моих не красит дней. Закат мою тоску пленяет тихой кровью, А нужно мне
Пускай мой прах в стране немилой Сокроет хладная земля, — Над здешней вечною могилой Нетленны Ваши тополя.