Смотрят люди на шоссе,
отворачиваются все.
Кто же там, на мостовой?
Мурик вышел из пивной.
Макинтош и брюки клеш,
черевички-башмачки —
не подмажешь, не пойдешь.
И еще… разбой-очки.
Стекла черные. Колеса.
Не видать вокруг ни зги.
Не видать ни глаз, ни носа,
непонятно — где мозги.
Что случилось — зрение?..
Нет, для удивления.
Надо ж чем-то отличиться,
ну, хотя бы не побриться.
Ну, хотя б не расчесаться,
и лохматым, бородатым
на проспекте покривляться
Ходит Мурик с бородой,
ходит, будто Лев Толстой.
Борода-то не беда,
да в башке-то лебеда.
Ходит Мурик всем на диво,
лошадиной машет гривой.
Говорят, похож на Грига.
Брешут — на попа-расстригу.
У Мурика пальцы в кольцах,
на штанинах колокольцы,
бубенцы-бубенчики,
буги-вуги… венчики.
Мурик наш не жнет, не пашет,
пашет за него мамаша.
От рассвета до темна
на две должности одна.
Мать сыночка бережет,
а сынок, как мерин, ржет.
А сынок, как буйвол, пьет.
То в пивной, то в ресторане,
то под дубом на поляне.
То взахлеб, то потихоньку,
то коньяк, то самогонку.
Стать бы Мурику рабочим,
но какой ему расчет.
Мать получит — он размочит:
мать-старуха ведь не пьет.
Ходит Мурик, лясы точит,
то кудахтает, то квохчет…
А точней — баклуши бьет.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)