Блещут струйки золотые, Озаренные луной; Льются песни удалыя Над поверхностью речной, Чистый тенор запевает «Как на Волге на реке», И припевы повторяет Отголосок вдалеке.
Стихотворения поэта Надсон Семен Яковлевич
Позабытые шумным их кругом — вдвоем Мы с тобой в уголку притаились, И святынею мысли, и чувства теплом, Как стеною, от них оградились; Мы
Я не тому молюсь, кого едва дерзает Назвать душа моя, смущаясь и дивясь, И перед кем мой ум бессильно замолкает, В безумной гордости постичь
Случалось ли тебе бессонными ночами, Когда вокруг тебя все смолкнет и заснет, И бледный серп луны холодными лучами Твой мирный уголок таинственно зальет, И
Одни не поймут, не услышат другие, И песня бесплодно замрет,- Она не разбудит порывы святые, Не движет отважно вперед. Что теплая песня для мертвого
Оба с тобой одиноко-несчастные, Встретясь случайно, мы скоро сошлись; Слезы, упреки и жалобы страстные В наших беседах волной полились. Сладко казалось нам скорбь накипевшую
Тяжелое детство мне пало на долю: Из прихоти взятый чужою семьей, По темным углам я наплакался вволю, Изведав всю тяжесть подачки людской. Меня окружало
Как каторжник влачит оковы за собой, Так всюду я влачу среди моих скитаний Весь ад моей души, весь мрак пережитой, И страх грядущего, и
Я вчера еще рад был отречься от счастья… Я презреньем клеймил этих сытых людей, Променявших туманы и холод ненастья На отраду и ласку весенних
Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат, Кто б ты ни был, не падай душой. Пусть неправда и зло полновластно царят Над омытой слезами
Долой с чела венец лавровый,- Сорви и брось его к ногам: Терн обагренный, терн суровый Один идет к твоим чертам…
Я помню, в минувшие, детские годы, В те грустные годы мои, Когда это сердце так жадно просило Любви, хоть немного любви, И страстный мой
Я шел к тебе… На землю упадал Осенний мрак, холодный и дождливый… Огромный город глухо рокотал, Шумя своей толпою суетливой; Загадочно чернел простор реки
В тени задумчивого сада, Где по обрыву, над рекой, Ползет зеленая ограда Кустов акации густой, Где так жасмин благоухает, Где ива плачет над водой,-
«Верь,- говорят они,- мучительны сомненья! С предвечных тайн не снять покровов роковых, Не озарить лучом желанного решенья Гнетущих разум наш вопросов мировых!» Нет,- верьте
I Христос молился… Пот кровавый С чела поникшего бежал… За род людской, за род лукавый Христос моленья воссылал; Огонь святого вдохновенья Сверкал в чертах
Я долго счастья ждал — и луч его желанный Блеснул мне в сумерках: я счастлив и любим; К чему ж на рубеже земли обетованной
Не гони ее, тихую гостью, когда, Отуманена негою сладкой, В келью тяжких забот, в келью дум и труда Вдруг она постучится украдкой; Встреть ее
Любили ль вы, как я? Бессонными ночами Страдали ль за нее с мучительной тоской? Молились ли о ней с безумными слезами Всей силою любви,
Ты помнишь — ночь вокруг торжественно горела И темный сад дремал, склонившись над рекой… Ты пела мне тогда, и песнь твоя звенела Тоской, безумною
Что дам я им, что в силах я им дать? Мысль?.. О, я мысль мою глубоко презираю: Не ей в тяжелой мгле дорогу указать,
Любви, одной любви! Как нищий подаянья, Как странник, на пути застигнутый грозой, У крова чуждого молящий состраданья, Так я молю любви с тревогой и
Сейчас только песни звучали В саду над уснувшей рекой И светлые звуки бежали В погоню за светлой волной. И там, где высокие ели Беседкой
Не я пишу — рукой моею, Как встарь, владеешь ты, любя, И каждый лживый звук под нею В могиле мучил бы тебя…
Если любить — бесконечно томиться Жаждой лобзаний и знойных ночей,- Я не любил — я молился пред ней Так горячо, как возможно молиться. Слово
Тихо замер последний аккорд над толпой, С плачем в землю твой гроб опустили; Помолились в приливе тоски над тобой, Пожалели тебя и забыли… Ты
Как белым саваном, покрытая снегами, Ты спишь холодным сном под каменной плитой, И сосны родины ненастными ночами О чем-то шепчутся и стонут над тобой;
Отрывок 1 «Взгляни, как спокойно уснула она, На щечках — румянец играет, В чертах — не борьба роковая видна, Но тихое счастье сияет. Улыбка
Кругом легли ночные тени, Глубокой мглой окутан сад; Кусты душистые сирени В весенней неге мирно спят. Склонясь зелеными ветвями, Осока дремлет над прудом, И
Верь в великую силу любви!.. Свято верь в ее крест побеждающий, В ее свет, лучезарно спасающий, Мир, погрязший в грязи и крови, Верь в
Довольно я кипел безумной суетою, Довольно я сидел, склонившись за трудом. Я твой, родная глушь, я снова твой душою, Я отдохнуть хочу в безмолвии
Жалко стройных кипарисов — Как они зазеленели! Для чего, дитя, к их веткам Привязала ты качели? Не ломай душистых веток, Отнеси качель к обрыву,
Я пришел к тебе с открытою душою, Истомленный скорбью, злобой и недугом, И сказал тебе я: «Будь моей сестрою, Будь моей заботой, радостью и
…И крики оргии, и гимны ликованья В сияньи праздничном торжественных огней, А рядом — жгучий стон мятежного страданья, И кровь пролитая, и резкий звон
Только утро любви хорошо: хороши Только первые, робкие речи, Трепет девственно-чистой, стыдливой души, Недомолвки и беглые встречи, Перекрестных намеков и взглядов игра, То надежда,
Прежде белые ночи весны я любил,- Эти годы еще так недавни,- А теперь я пугливо от них затворил, Как от недруга, окна и ставни.
Покуда грозно ночь глухая Царит над сонною землей И лишь вдали заря златая Горит отрадной полосой, Покуда мысль в оковах дремлет, Покуда видят стыд
Наше поколенье юности не знает, Юность стала сказкой миновавших лет; Рано в наши годы дума отравляет Первых сил размах и первых чувств рассвет. Кто
Вся в кустах утонула беседка; Свежей зелени яркая сетка По стенам полусгнившим ползет, И сквозь зелень в цветное оконце Золотое весеннее солнце Разноцветным сиянием
О, если там, за тайной гроба, Есть мир прекрасный и святой, Где спит завистливая злоба, Где вечно царствует покой, Где ум не возмутят сомненья,
Когда бы я сердце открыл пред тобою, Ты, верно, меня бы безумным сочла: Так радость близка в нем с угрюмой тоскою, Так с солнцем
Сколько лживых фраз, надуто-либеральных, Сколько пестрых партий, мелких вожаков, Личных обличений, колкостей журнальных, Маленьких торжеств и маленьких божков!.. Сколько самолюбий глубоко задето, Сколько уст
Любовь — обман, и жизнь — мгновенье, Жизнь — стон, раздавшийся, чтоб смолкнуть навсегда! К чему же я живу, к чему мои мученья, И
Завеса сброшена: ни новых увлечений, Ни тайн заманчивых, ни счастья впереди; Покой оправданных и сбывшихся сомнений, Мгла безнадежности в измученной груди… Как мало прожито
Душа наша — в сумраке светоч приветный. Шел путник, зажег огонек золотой,- И ярко горит он во мгле беспросветной, И смело он борется с
В тот тихий час, когда неслышными шагами Немая ночь взойдет на трон свой голубой И ризу звездную расстелет над горами,- Незримо я беседую с
Это не песни — это намеки; Песни невмочь мне сложить: Некогда мне эти беглые строки В радугу красок рядить; Мать умирает,- дитя позабыто, В
Неужели всю жизнь суждено мне прожить, Отдаваясь другим без завета, Без конца, всем безумством любви их любить И не встретить ответа?..
Я не был ребенком. Я с детства узнал Тяжелое бремя лишений, Я с детства в душе бережливо скрывал Огонь затаенных сомнений. Я с детства
О, проклятье сну, убившему в нас силы! Воздуха, простора, пламенных речей,- Чтобы жить для жизни, а не для могилы, Всем биеньем нервов, всем огнем