Стихотворения поэта Надсон Семен Яковлевич

Блещут струйки золотые

Блещут струйки золотые, Озаренные луной; Льются песни удалыя Над поверхностью речной, Чистый тенор запевает «Как на Волге на реке», И припевы повторяет Отголосок вдалеке.

Позабытые шумным их кругом — вдвоем

Позабытые шумным их кругом — вдвоем Мы с тобой в уголку притаились, И святынею мысли, и чувства теплом, Как стеною, от них оградились; Мы

Я не тому молюсь, кого едва дерзает

Я не тому молюсь, кого едва дерзает Назвать душа моя, смущаясь и дивясь, И перед кем мой ум бессильно замолкает, В безумной гордости постичь

Случалось ли тебе бессонными ночами

Случалось ли тебе бессонными ночами, Когда вокруг тебя все смолкнет и заснет, И бледный серп луны холодными лучами Твой мирный уголок таинственно зальет, И

Одни не поймут, не услышат другие

Одни не поймут, не услышат другие, И песня бесплодно замрет,- Она не разбудит порывы святые, Не движет отважно вперед. Что теплая песня для мертвого

Оба с тобой одиноко-несчастные

Оба с тобой одиноко-несчастные, Встретясь случайно, мы скоро сошлись; Слезы, упреки и жалобы страстные В наших беседах волной полились. Сладко казалось нам скорбь накипевшую

Мать

Тяжелое детство мне пало на долю: Из прихоти взятый чужою семьей, По темным углам я наплакался вволю, Изведав всю тяжесть подачки людской. Меня окружало

Как каторжник

Как каторжник влачит оковы за собой, Так всюду я влачу среди моих скитаний Весь ад моей души, весь мрак пережитой, И страх грядущего, и

Я вчера еще рад был отречься

Я вчера еще рад был отречься от счастья… Я презреньем клеймил этих сытых людей, Променявших туманы и холод ненастья На отраду и ласку весенних

Друг мой, брат мой

Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат, Кто б ты ни был, не падай душой. Пусть неправда и зло полновластно царят Над омытой слезами

Муза

Долой с чела венец лавровый,- Сорви и брось его к ногам: Терн обагренный, терн суровый Один идет к твоим чертам…

Я помню, в минувшие, детские годы

Я помню, в минувшие, детские годы, В те грустные годы мои, Когда это сердце так жадно просило Любви, хоть немного любви, И страстный мой

Цветы

Я шел к тебе… На землю упадал Осенний мрак, холодный и дождливый… Огромный город глухо рокотал, Шумя своей толпою суетливой; Загадочно чернел простор реки

В тени задумчивого сада

В тени задумчивого сада, Где по обрыву, над рекой, Ползет зеленая ограда Кустов акации густой, Где так жасмин благоухает, Где ива плачет над водой,-

Верь,- говорят они,- мучительны сомненья!

«Верь,- говорят они,- мучительны сомненья! С предвечных тайн не снять покровов роковых, Не озарить лучом желанного решенья Гнетущих разум наш вопросов мировых!» Нет,- верьте

Иуда

I Христос молился… Пот кровавый С чела поникшего бежал… За род людской, за род лукавый Христос моленья воссылал; Огонь святого вдохновенья Сверкал в чертах

Из дневника (Я долго счастья…)

Я долго счастья ждал — и луч его желанный Блеснул мне в сумерках: я счастлив и любим; К чему ж на рубеже земли обетованной

Не гони ее, тихую гостью, когда

Не гони ее, тихую гостью, когда, Отуманена негою сладкой, В келью тяжких забот, в келью дум и труда Вдруг она постучится украдкой; Встреть ее

За что?

Любили ль вы, как я? Бессонными ночами Страдали ль за нее с мучительной тоской? Молились ли о ней с безумными слезами Всей силою любви,

Ты помнишь — ночь вокруг торжественно горела

Ты помнишь — ночь вокруг торжественно горела И темный сад дремал, склонившись над рекой… Ты пела мне тогда, и песнь твоя звенела Тоской, безумною