Зима уходила, рыдая В сиянье безбурного дня, И следом Весна молодая Пришла, все в лесу зеленя. Овраги гудят и бушуют, Ломая сквозь челюсти лед,
Стихотворения поэта Нарбут Владимир Иванович
О бархатная радуга бровей! Озерные русалочьи глаза! В черемухе пьянеет соловей, И светит полумесяц меж ветвей, Но никому весну не рассказать. Забуду ли прилежный
Туман окутал влажным пледом Поля и темный косогор, — И в облаках забытым следом Идет ночной луны дозор. А теплый ветер гонит тучи И,
От птичьего шеврона до лампаса казачьего — все погрузилось в дым. — О город Ришелье и Де-Рибаса, забудь себя! Умри и — встань другим!
Дворянской кровию отяжелев, густые не полощатся полотна, и (в лапе меч), от боли корчась, лев по киновари вьется благородной. Замолкли флейты, скрипки, кастаньеты, и
Зачем ты говоришь раной, алеющей так тревожно? Искусственные румяна и локон неосторожный. Мы разно поем о чуде, но голосом человечьим, и, если дано нам
России синяя роса, крупитчатый, железный порох, и тонких сабель полоса, сквозь вихрь свистящая в просторах, кочуйте, Мор, Огонь и Глад, — бичующее Лихолетье: отяжелевших
Пастель Как по прадедовским затишьям Бродили в зимний мы закат! Ну, золотистым шелком вышьем Воспоминаний светлый сад. Вот день!.. Час розовато-белый, Синея взором в
Колокольчик звякнул бойко Под дугой коренника, Миг, и — взмыленная тройка От села уж далека. Ни усадьбы, ни строений — Только: вехи да снега
Н. Гумилеву Луна, как голова, с которой кровавый скальп содрал закат, вохрой окрасила просторы и замутила окна хат. Потом, расталкивая тучи, стирая кровь об
Синий купол в бледных звездах, Крест червонней поздней ржи. Летом звонким режут воздух Острокрылые стрижи. А под маковкой за уши Кто-то Темный из села,