Стихотворения поэта Николев Андрей

Стоит моя луна высоко, в пространстве заблуждает око, в отчизне вздохов я живу, но есть веселое в весле, когда с него стекает круг расплывающихся

Наш домик маленький на краю света. Домик — маленький детеныш света, вопроса и ответа.

Вечер нисходит прозрачен и юн, отзвуки вроде неизведанных струн. Лениво всплывает луна, бледна, все, что не бывает, сулит она. Вроде природы звуки из струн,

Центр города, центавры на мосту, уединенные, как на посту в пустыне. Но ничего, что ночь сошла с долины и стынет, длинная, и для меня

И шейный срез, пахучий и сырой, от делать нечего он трогает порой, по слойке круговой закон моей природы стараясь разгадать, пережитые годы обводит пальцем

От хлопьев улицы храня покой невинный безруких полудев, причесанных и чинных, витринное стекло течет, едва задето прикосновеньем точек легковейных. Мельканье это и прохожих лица,

Жать рожь, жать руку. Жну и жму язык, как жалкую жену — простоволосая вульгарна и с каждым шествует попарно, отвисли до земли сосцы, их

Благодарение за тихие часы, за нашей пищи преосуществленье. Сей миской облекается непрочной состав заоблачный или кисель молочный. О жизнь богатая: есть даже молоко. На

За чаепитием воскресным мне интересны и прелестны равно и крендель и хозяин. Одушевленнейших предметов и речи неодушевленной благожелательный свидетель, сижу, простое изваянье, с наружностию

Озеро на прогалине вы не встречали, не замечали в лесу? Ели су- мрак простерли. Тлеет костер ли там иль то фонарик? Запахом гари тянет

Лежу в объятиях стихов, качайся, утлая кровать, любимому нельзя соврать: да, утром ждет другой мой милый, мой милый чай, и хлеб, и масло. Звезда

Как милый потолок смягчает — какая ночь! — сияние небес. — Хочешь, еще тебе налью я чаю, ты с сахаром иль без? — Не

Для наших русых — русичей иль россов — среди помойных ям и собственных отбросов мир оказался тесен, и в ничто они себя спихнуть старались

В мокром снеге доски прели, пахло далью и навозом, под заглавием Беспечность стала выходить газета, посвященная вопросам. О как просто все узнали, что в

Я не люблю воспоминаний неодетых: хватает пестрых лоскутков на свете, но для торжеств, справляемых сейчас на небесах в прозрачный этот час, в костюм лазоревый,

Этот город — раскрашенный переулок и домишки, что пирогов требуют, или по крайней мере теплых булок, — ах, он и всегда-то был на пол-дороге

Нанюхался я роз российских, и запахов иных не различаю и не хочу ни кофею, ни чаю. Всегдашний сабель блеск и варварство папах, хоронят ли

Облака вроде пестрой парчи, пей и бейся, и криком кричи: хорошо, что Востока в нас много, на Востоке всегда больше Бога, а в сиротстве

Ты приоткрыл свои уста, в них оказалась пустота. Как окаемка золота небес! Поспешности фигур. А между тем уста жуют былой и небылой уют. Везде

Купола, что грудь, набухли безысходным молоком, фонари уже потухли, не мечтая ни о ком, он надел ночные туфли, этот город-городок: лунный властвует поток. Высунусь