Стихотворения поэта Оболдуев Георгий Николаевич

Живописное обозрение

1 Солнце – матерью – Нравоучительствует Здраво и материалистично. Месяц – Пантелеймоном – Качается Укоризненно и елейно. Живой разлив Почек, листьев, лепестков, Веток, цветиков,

«Одушевлять на кой нам…»

Одушевлять на кой нам Такую красоту, Которая покойна На белом паспарту. Ни жизнью обрамить, Ни смертью стереть: Как в собственную память, Смотреть на нее

«Живые люди вряд ли дрогнут…»

Живые люди вряд ли дрогнут (Дрожать – ни небесам, ни землям!), Когда прокиснет вялый догмат, Который нынче столь приемлем, Которым нынче (эка подлость!) В

Язык

Мы живем в безвоздушном пространстве, Не крича, не шепча, не дыша… А попробуй по жизни пространствуй Странной переступью антраша. Все повадки и навыки лисьи

Memento Mori

Бедный, дрожащий зверек, Раненный выстрелом, Плохо себя ты сберег: Доли не выстроил. Лапы и хвост поджимал, Морщился ласково, Скраивал свой идеал Начерно, наскоро. Сердцем

Кукареку

Сократ был контрреволюционером, За что и принял смерти приз. Плюнь, трижды плюнь. Стократ — другим манером Горячей жизни прикоснись. Высокопоэтические мысли (Благоразумью ль вопреки?)

Сюркуп

Шествуй с музыкой и с песнею, Вширь на животе ползя. Получай за службу пенсию, Коли взяток брать нельзя. Невзирая на коррупцию, Ковыряя щелки в

Птенчик

Средь обывателей, талантов, пьяниц, Тупиц и гениев висит гнездо, В котором каждый птенчик – иностранец, Пришпиленный к подолу Виардо. Нет ничего колючее и злее

Скафандр

В потугах творческих сначала Я нужных слов не находил: Мне все вокруг обозначало Желанный символ тайных сил. И не в названьях было дело, А

Возрожденье

Все мы — ровесники, младенцы и старушки — Жизнь ежедневную посильно создаем, То вздор отпетый чуть не до небес раздувши, А то сокровище отправивши

Соловей

Жизни круг почти очерчен, И медовый соловей Тусклым басом, будто шершень, Трелью брякает своей. Но восходят постепенно Лист салата, цвет и ель, Наполняя силой

«Никогда этого не слыхано, чтоб ты…»

Никогда этого не слыхано, чтоб ты (- Чтоб я изныл! -), Как и другие дивчаты, Чуя, что я чуть не задыхаюсь Желаньем задохнуться в

«Ветра горные синкопы…»

Ветра горные синкопы С тупостью контрабасьей Теребят венком икоты Собственное громогласье. Кашу маек и футболок Расхлебывает прозаик: Выдержанный идеолог Вышеизложенных маек. Взглянешь, будто жребий

«Читатели и писатели…»

Читатели и писатели, Здесь живут предатели. Кокетлив до жеманства. Будто лампадным маслом Отлакирована морда. Присасываются и извиваются С живостью разрубленного червя Мокренькие, липкие, лукавые,

«Янтарный голосок луны…»

Янтарный голосок луны Ко мне течет по водостоку. Сырая двигает вода Глубоким оком черноты. Торчит из омута утоплый, Качая веточку ветлы. Горбатый окунь, рыбья

«Я потерял живую нить…»

Я потерял живую нить – Своей поэзии окрестность: Не знаю, как остановить Грехопаденье в бессловесность. Наверно – это результат И одинокости и свинства: И

«Высокий мир наук…»

Высокий мир наук Не бешенством постигнут: Не в мановенье рук Закоренелый стигмат. Велосипедный сон Того, что довелось нам Перенести, несем В своем дыханье постном.

Свидетелю

Средь разного рода лишений Единую знаешь поживу, Которая в центре мишени: Быть живу, быть живу, быть живу. Очнись, отряхнись и ответствуй Насупленному супостату, Что

«Город взвален долгим вечером…»

Город взвален долгим вечером На плечи людских бессонниц. Ночь дрожит стеклянным черепом. Я бегу, как незнакомец, Мимо собственной комедии. Благодушней, чем мерзавец, Распускается столетие;

«Петухи ревут. Ничего подобного…»

Петухи ревут. Ничего подобного: Пароход. Петухи. Не спорь: Просто по тембру подогнано То, над чем живут стихи. Белая ночь – непромокаемый Плащ: звезды не