От столицы до столицы, Через долы и поля, Вьются, носятся, как птицы, Сторублевых вереницы, Груды серий, векселя. Сотни тысяч, миллионы Совершают перелет, И стадами,
Стихотворения поэта Пальмин Лиодор Иванович
Мы по примеру обезьян Во всем Европе подражаем, Берем из Франции канкан, В Париже моды занимаем. Все занято, что ни спроси, От наций западной
На улице нашей, меж новеньких зданий, Есть древняя церковь одна, Священных легенд и старинных преданий С времен позабытых полна. Одни за другими столетья чредою
О, сколько поэты родные Рифмованных пролили слез В альбомы, в журналы былые И в чашечки вянущих роз! Как много в них страстной истомы И
Мне говорят, что злой я сын отчизны. За то, что в ней я все порой кляну, И слышу я нередко укоризны, Что не люблю
Плохо живется… Но, мнится, средь света Я не один лишь страдаю, но где-то Тоже страданье живет… Пусть же к порогу далекого брата Мимо чертогов,
Мрачные, серые дни без рассвета! Солнышко божье скрывается где-то. Мрачные зимние дни! Серы, безжизненны, тусклы и люди, Искры небесной не кроют их груди… Так
С возом тяжелым лошадка худая Бьется, все силы свои надрывая, Мечется, рвется, храпит. Падает зверь, неповинный и жалкий, Падает он под мужицкою палкой… Грустный
Пусть в багрянице и пышной порфире Власть и богатство у всех на виду, — Дайте на жизненном пире Место святому труду! Жизнь — это
Пускай идет и гений и наука Своим путем, Пускай от их торжественного звука Встает содом. Хитри наш ум и, мудрствуя лукаво, Иди в войну
Песни ноющей, песни уныло-больной Надоели мне мрачные звуки… О, расстанься, певец, с вечно грустной струной, Что звучит лишь про горе да муки! Спой мне
Не те погибли, кто упал В борьбе неравной и суровой Или кто доблестно стяжал Венец мучительно-терновый.. Нет, не они погибли, нет, — Кто грубой
Сказка Раз в кошельке червонцу Соседом был пятак, Один подобен солнцу, Другой совсем бедняк. Они вели от скуки Беседу про людей, Но вот пора
В нашей новой гуманной эпохе Все прощается людям порой: Вор, укравший народные крохи, Крупной кражи, растраты герой, Или взяточник ловкий, нахальный, Иль заведомо истый
Пусть никто из вас не взыщет, Если песнь моя порой, Словно ворон, злобно рыщет И насмешливо просвищет Над иною головой. Если в ухе идиота
С нуждой тяжелой вечно споря, Бедняк повеситься хотел; Ему от голода и горя Весь мир господен надоел. Уж он болтался в петле узкой, Как
Была пора: поэзия венчала Святым венцом героев и богов, — Поэта гимн во храме идеала Священней был всех жертвенных даров. Таили чудно вещей лиры
Какая, боже, нищета! Вокруг репейник и овраги… Вон стадо тощего скота, Вон люди, голодны и наги… Вкруг избы курные села Дымятся; в них сидят
Не то кабак, не то толкучка. Не то музей иль храм богов; Где ни шагнешь — повсюду кучка Полужрецов, полушутов. Тут ярко блещут идеалы,
Бедняк Михей давно женат И, маясь в горе и кручине, Имеет шестеро ребят Благодаря своей Арине. Куда как жизнь его трудна! Все не спорится