До Родиона — ледолома, За тринадцать дней вперед, Дрогнуло речное лоно, Затрещал упрямый лед. Не ходила я на реку, Только по примете некой Знала
Стихотворения поэта Парнок София Яковлевна
Коленями — на жесткий подоконник, И в форточку — раскрытый, рыбий рот! Вздохнуть… вздохнуть… Так тянет кислород, Из серого мешка, еще живой покойник, И
В этот вечер нам было лет по сто. Темно и не видно, что плачу. Нас везли по Кузнецкому мосту, И чмокал извозчик на клячу.
Причуды мыслей вероломных Не смог дух алчный превозмочь, — И вот, из тысячи наемных, Тобой дарована мне ночь. Тебя учило безразличье Лихому мастерству любви.
Лень Лене, лень Тесто месить. Лень Лене, лень Лене Траву косить. Как перепрыгивает белочка С сосны на сосну, За рекой сопелочка Поет в лесу.
С. И. Чацкиной И всем-то нам врозь идти: этим — на люди, тем — в безлюдье. Но будет нам по пути, когда умирать будем.
Должно быть, голос мой бездушен И речь умильная пуста. Сонет дописан, вальс дослушан И доцелованы уста. На книгу облетает астра, В окне заледенела даль.
За стеною бормотанье, Полуночной разговор… Тихо звуковым сияньем Наполняется простор. Это в небо дверь открыли, — Оттого так мир затих. Над пустыней тень от
Еще не дух, почти не плоть, Так часто мне не надо хлеба, И мнится: палец уколоть, — Не кровь, а капнет капля неба. Но
Где море? Где небо? Вверху ли, внизу? По небу ль, по морю ль тебя я везу, Моя дорогая? Отлив. Мы плывем, но не слышно
На каштанах пышных ты венчальные Свечи ставишь вновь, весна. Душу строю, как в былые дни, Песни петь бы, да звучат одни Колыбельные и погребальные,-
«Забыла тальму я барежевую. Как жаль!» — сестре писала ты. Я в тонком почерке выслеживаю Души неведомой черты. Ты не умела быть доверчивою: Закрыты
Отшумит тот шум и отгрохочет грохот, которым бредишь ты во сне и наяву, и бредовые выкрики заглохнут,- и ты почувствуешь, что я тебя зову.
Разве не было небо Легче и голубей? На подоконнике хлебом Кормили мы голубей, И что-то по книжкам учили, И сердце пускалось вскачь, Когда «Санта-Лючию»
Тебе — сюда, а мне — отсюда. Но на пороге, уходя, Земное маленькое чудо, Хочу приветствовать тебя. Прими же этот дар любовный. Пусть чувства
Высокая волна тебя несет. Как будто и не спишь — а снится… И все — хрустальное, и хрупкое… И все Слегка струится. О как
С детства помню: груши есть такие — Сморщенные, мелкие, тугие. И такая терпкость скрыта в них, Что, едва укусишь, — сводит челюсть: Так вот
Что мне усмешка на этих жестоких устах! Все, чем живу я, во что безраздумно я верую, Взвесил, оценщик, скажи, на каких ты весах? Душу
Люблю тебя в твоем просторе я И в каждой вязкой колее. Пусть у Европы есть история, — Но у России: житие. В то время,
Ни до кого никому никогда Не было, нет и не будет дела. Мчатся под небом оледенелым — Куда? Люди знают куда! — Огнедышащие поезда.