Стихотворения поэта Павлова Каролина Карловна

Сфинкс

Эдипа сфинкс, увы! он пилигрима И ныне ждет на жизненном пути, Ему в глаза глядит неумолимо И никому он не дает пройти. Как в

Impromptu

Каких-нибудь стихов вы требуете, Ольга! Увы! стихи теперь на всех наводят сон… Ведь рифма, знаете, блестящая лишь фольга, Куплет частехонько однообразный звон! Но если

Когда один, среди степи Сирийской

Когда один, среди степи Сирийской, Пал пилигрим на тягостном пути,- Есть, может, там приют оазы близкой, Но до нее ему уж не дойти. Есть,

Н. М. Языкову (Нет! не могла я…)

What is wright is wright. Byron* Нет! не могла я дать ответа На вызов лирний, как всегда; Мне стала ныне лира эта И непонятна,

Прочтя стихотворения молодой женщины

Опять отзыв печальной сказки, Нам всем знакомой с давних пор, Надежд бессмысленные ласки И жизни строгий приговор. Увы! души пустые думы! Младых восторгов плен

Ты, уцелевший в сердце нищем

Salut, salut, consolatrice! Ouvre tes bras, je viens chanter. Musset* Ты, уцелевший в сердце нищем, Привет тебе, мой грустный стих! Мой светлый луч над

Небо блещет бирюзою

Небо блещет бирюзою, Золотисты облака; Отчего младой весною Разлилась в груди тоска? Оттого ли, что, беспечно Свежей радостью дыша, Мир широкий молод вечно, И

Портрет

Сперва он думал, что и он поэт, И драму написал «Марина Мнишек», И повести; но скоро понял свет И бросил чувств и дум пустых

Три души

Но грустно думать, что напрасно Была нам молодость дана.1 В наш век томительного знанья, Корыстных дел Шли три души на испытанья В земной предел.

Да иль нет

За листком листок срывая С белой звездочки полей, Ей шепчу, цветку вверяя, Что скрываю от людей. Суеверное мечтанье Видит в нем себе ответ На

Думы

Я снова здесь, под сенью крова, Где знала столько тихих грез: И шепот слушаю я снова Знакомых кедров и берез; И, как прошедшею весною,

Умолк шум улиц — поздно

Умолк шум улиц — поздно; Чернеет неба свод, И тучи идут грозно, Как витязи в поход. На темные их рати Смотрю я из окна,-

10-го ноября 1840

Среди забот и в людной той пустыне, Свои мечты покинув и меня, Успел ли ты былое вспомнить ныне? Заветного ты не забыл ли дня?

Н. М. Языкову (Средь праздного людского шума…)

Средь праздного людского шума Вдруг, как незримый херувим, Слетает тихо дева-дума Порой к возлюбленным своим. И шепчет, оживляя странно Все, что давно прошло сполна.

Разговор в Трианоне

Ночь летнюю сменяло утро; Отливом бледным перламутра Восток во мраке просиял; Погас рой звезд на небосклоне, Не унимался в Трианоне Веселый шум, и длился

Н. М. Языкову (Невероятный и нежданный…)

Невероятный и нежданный Слетел ко мне певца привет, Как лавра лист благоуханный, Как южных стран чудесный цвет. Там вы теперь — туда, бывало, Просилась

Мы странно сошлись

Мы странно сошлись. Средь салонного круга, В пустом разговоре его, Мы словно украдкой, не зная друг друга, Свое угадали родство. И сходство души не

Разговор в Кремле

В обширном поле град обширный Блестел, увенчанный Кремлем, Молящийся молитвой мирной Перед Успенья светлым днем. Над белокаменным простором Сверкало золото крестов, И медленным, созвучным

Дума (Когда в раздор…)

Когда в раздор с самим собою Мой ум бессильно погружен, Когда лежит на нем порою Уныло-праздный полусон,- Тогда зашепчет вдруг украдкой, Тогда звучит в

И. С. Аксакову

Все начатое свершится, Многого след пропадет. В часы раздумья и сомненья, Когда с души своей порой Стряхаю умственную лень я,- На зреющие поколенья Гляжу

Меняясь долгими речами

Меняясь долгими речами, Когда сидим в вечерний час Одни и тихие мы с вами,- В раздумье, грустными глазами Смотрю порою я на вас. И

Мотылек

Чего твоя хочет причуда? Куда, мотылек молодой, Природы блестящее чудо, Взвился ты к лазури родной? Не знал своего назначенья, Был долго ты праха жилец;

Преподаватель христианский

Преподаватель христианский,- Он духом тверд, он сердцем чист; Не злой философ он германский, Не беззаконный коммунист! По собственному убежденью Стоит он скромно выше всех!..

Лампада из Помпеи

От грозных бурь, от бедствий края, От беспощадности веков Тебя, лампадочка простая, Сберег твой пепельный покров. Стоишь, клад скромный и заветный, Красноречиво предо мной,-

Мы современницы, графиня

Мы современницы, графиня, Мы обе дочери Москвы; Тех юных дней, сует рабыня, Ведь не забыли же и вы! Нас Байрона живила слава И Пушкина1

Серенада

Ты все, что сердцу мило, С чем я сжился умом: Ты мне любовь и сила,- Спи безмятежным сном! Ты мне любовь и сила, И

Laterna Magica

Вступление Марая лист, об осужденьи колком Моих стихов порою мыслю я; Чернь светская, с своим холодным толком, Опасный нам и строгий судия. Как римлянин,

На освобождение крестьян

Они, стараясь, цепь сковали Длиной во весь объем земли, Прочнее камня, крепче стали, И ею братьев обвели. Порабощенных гордым взором Они встречали без стыда,

Везде и всегда

Где ни бродил с душой унылой, Как ни текли года,- Все думу слал к подруге милой Везде я и всегда. Везде влачил я, чужд

Дума (Сходилась я и расходилась…)

Сходилась я и расходилась Со многими в земном пути; Не раз мечтами поделилась, Не раз я молвила: «Прости!» Но до прощанья рокового Уже стояла

К могиле той заветной

К могиле той заветной Не приходи уныло, В которой смолкнет сила Всей жизненной грозы. Отвергну плач я тщетный, Цветы твои и пени; К чему

Не раз в душе познавши смело

Не раз в душе познавши смело Разврата темные дела, Святое чувство уцелело Одно, средь лютости и зла; Как столб разрушенного храма, Где пронеслося буйство

Графине Ростопчиной

Как сердцу вашему внушили К родной Москве такую спесь? Ее ж любимицей не вы ли Так мирно расцветали здесь? Не вас должна б сует

Писали под мою диктовку

Писали под мою диктовку Вы, на столе облокотись, Склонив чудесную головку, Потупив луч блестящих глаз. Бросала на ваш профиль южный Свой отблеск тихая мечта,

О былом, о погибшем, о старом

О былом, о погибшем, о старом Мысль немая душе тяжела; Много в жизни я встретила зла, Много чувств я истратила даром, Много жертв невпопад

К тебе теперь я думу обращаю

К тебе теперь я думу обращаю, Безгрешную, хоть грустную,- к тебе! Несусь душой к далекому мне краю И к отчужденной мне давно судьбе. Так

Младых надежд и убеждений

Младых надежд и убеждений Как много я пережила! Как много радостных видений Развеял ветр, покрыла мгла! И сила дум, и буйность рвений В груди

Москва

День тихих грез, день серый и печальный; На небе туч ненастливая мгла, И в воздухе звон переливно-дальный, Московский звон во все колокола. И, вызванный

Памяти Е. М. Илькеева

Et-si intriissent — vile damnum.1 Глядит эта тень, поднимаясь вдали, Глазами в глаза мне уныло. Призвали его из родной мы земли, Но долго заняться

Дума (Не раз себя я…)

Не раз себя я вопрошаю строго, И в душу я гляжу самой себе; Желаний в ней уже завяло много, И многое уступлено судьбе. И

К. С. Аксакову (Себя как ни прославили…)

Себя как ни прославили Олег и Святослав, Потомкам не оставили Своих державных прав. И думаю, что им моя Не надобна тетрадь. Итак, варягам ныне

Поэт

Он вселенной гость, ему всюду пир, Всюду край чудес; Ему дан в удел весь подлунный мир, Весь объем небес; Все живит его, ему все

К *** (В толпе взыскательно холодной…)

В толпе взыскательно холодной Стоишь ты, как в чужом краю; Гляжу на твой порыв бесплодный, На праздную тоску твою. Владела эта боль и мною

Зовет нас жизнь: идем, мужаясь, все мы

Зовет нас жизнь: идем, мужаясь, все мы; Но в краткий час, где стихнет гром невзгод, И страсти спят, и споры сердца немы,- Дохнет душа

Снова над бездной, опять на просторе

Снова над бездной, опять на просторе,- Дальше и дальше от тесных земель! В широкошумном качается море Снова со мной корабля колыбель. Сильно качается; ветры

Молчала дума роковая

Молчала дума роковая, И полужизнию жила я, Не помня тайных сил своих; И пробудили два-три слова В груди порыв бывалый снова И на устах

Нет, не им твой дар священный!

Нет, не им твой дар священный! Нет, не им твой чистый стих! Нет, ты с песнью вдохновенной Не пойдешь на рынок их! Заглушишь ты

Н. М. Языкову (Приветствована вновь поэтом…)

Приветствована вновь поэтом Была я, как в моей весне; И год прошел,- сознаться в этом И совестно, и грустно мне. Год — и в

За тяжкий час, когда я дорогою

За тяжкий час, когда я дорогою Плачусь ценой, И, пользуясь минутною виною, Когда стоишь холодным судиею Ты предо мной,- Нельзя забыть, как много в

Я не из тех, которых слово

Я не из тех, которых слово Всегда смиренно, как их взор, Чье снисхождение готово Загладить каждый приговор. Я не из тех, чья мысль не