Еще недавно, ослепив глаза,- такая сила тяжкая дана ей,- вся черная, как оспа, ледяная, за крыши задевая, шла гроза; валила с ног дубы, коверкала
Стихотворения поэта Поделков Сергей Александрович
Горы оседают — недра раздаются, реки высыхают — русла остаются. Степь. Пожар играет. Пламя. Космы вьются. Травы выгорают — корни остаются. Осень. Солнце тает
Сон берез, тень на жесткой осенней траве, ухожу и тоскливую песню опять запеваю, стежка гнется, и коршун шумит в синеве,- я тебя забываю. Память
Я возвратился к самому себе — и чудится: крыльцо с навесом низким, и дым отечества в печной трубе блаженно пахнет хлебом материнским; сыпь ржавчины
…Поднялась, сказала: — Пришел! Если б знал ты, как хорошо… Все мне думалось — в тяжкий дождь дверь откинется — и войдешь, переступишь через
Ни близких, ни друзей, ни слуг. Ночь ломится. И звезды тьму прогрызли. И две свечи горят остро, как мысли, раскрыто зренье, и разомкнут слух.
У самой просеки шалаш из веток и вырезано на сосне число. Оно для всех красноречивей слов — напоминает об исходе лета. Оно еще свежо.
Солнцестояние! Метель бежит. Песцы поземки — белое виденье. Капель. Лучи сквозь кровь. Изюбр трубит от нарастающего возбужденья. День — в воздухе мощнее излученье, ночь
Мне никогда тебя не позабыть. Под Южным ли Крестом случится быть, под северным ли тяжким небом, куда б ни шел я, ни скитался где
Есть в памяти мгновения войны, что молниями светятся до смерти,- не в час прощальный острый крик жены, не жесткий блеск внезапной седины, не детский
Зерно зрачка, сверкнув, застыло вдруг,- цыпленка на гумне хватил испуг. А медный ястреб — и могуч и яр: свистели скошенные крылья аса… Нырнул цыпленок,
Снова птичьи базары плещут, клубясь вдали, снова у Нарьян-Мара грузятся корабли. Снова в цветенье вишни, зноем охвачен пляж. Что же тебя не слышно, голоса
Все можно в жизни поменять, все можно: на кенаря — коня, на посох — дом. Все можно потерять неосторожно — рассудок, время и друзей