Памяти Ю. М.
Вот снова ты – как в добром детстве,
Когда удержится едва
От кругосветных путешествий
Кружащаяся голова,
Когда на миг отвагу вселит
В давно изученных местах
На ярмарочной карусели
Легко объезженный «мустанг».
Когда, стихи в ладони скомкав.
Непривлекательный на вид.
Ты веришь, будто незнакомка
Влюбленно на тебя глядит;
А ночью валишься устало
И видишь с трепетом во сне
Как почтальон приносит Славу
В нераспечатанном письме…
Но все по-прежнему назавтра,
О славе некого спросить,
Назло идущим из театра
Осенний дождик моросит…
Хандра… Бессонница…
А там уж
Любимую крадет другой:
Она тайком выходит замуж…
И ты на все махнул рукой,
И только мать тихонько плачет
(Все-все известно матерям!):
Угрюмый призрак Неудачи
Подкрался к запертым дверям!..
Когда б суметь представить рано:
Какой нас ветер ожидал,
Ты б, вместо сказок и романов.
Военный справочник листал
И был бы прав, бунтуя с детства:
Употребляя в виде дров
Все многотомное наследство
«Потомственных профессоров»!
За этот обольстивший морок,
С чахоткой и тоской в груди,
Среди войны и книжных полок
Остался в городе
один!
…Круша красивые легенды,
Война была всего трудней
Вот для таких интеллигентных,
Неприспособленных парней.
Уж все не так! Уж, ставши «взрослой»,
Твоя сестра торгует квасом,
А ты все делаешь наброски,
Строчишь стихи, следишь за Марсом…
Следишь за Марсом!.. А над крышей
Морозный дых пугает город,
И твой сосед ночами рыщет,
Таская доски из заборов.
Голодное, скупое утро…
А ты переплетаешь книги,
Рукой откидывая кудри,
Свисающие, как вериги…
Я часто вспоминаю сцену,
Как я, обидою задетый,
Нес из редакции поэму
И отвергал твои советы,
И неожиданно заметил,
От споров отупевши за день:
Как рядом развевает ветер
Почти что пушкинские пряди,
Клубящиеся кудри бога,
Которому открыта где-то
Непроторенная дорога,
Счастливая стезя Поэта!..
Но это все –
как бы из книжки,
Ты это гонишь, как ошибку.
Я вижу голову мальчишки,
Остриженного под машинку.
Острит, что он стихов не пишет:
Что, мол, стихи вредят здоровью, –
Пускай хозяйничают мыши
В тетрадках с Первою Любовью!..
…Когда же с фронта поезда
Затормозят на перегонах,
К нему заходят иногда
Его ровесники в погонах.
И мимо не проедет дальше,
Того устава не нарушит
Ни подрывник, ни шифровальщик,
Ни первый командир «катюши».
Какой судьбой? С какою целью?
Не станут старые друзья
Хвалиться новою шинелью.
Которой подарить нельзя.
Все спорят по ночам, бледнея,
Настаивая на своем,
Что, мол, Россия – не Расея,
Не тот старинный «чернозем»!..
И – как на старшее начальство –
Влюбленно на него глядит
Во всей Земле свое хозяйство
Почувствовавший инвалид!..
Не я один в нем видел эту
В глазах горящую зарю!
Наверное, он был Поэтом.
Он был Поэтом, говорю.
Был!..
Я оттягиваю время,
Предупреждая наперед.
Что двадцать восемь строф в поэме
В моей,
где он еще живет!
И что, когда бегом с вокзала
Я ринулся –
я опоздал…
Я повторю все, что сказал он,
И все, чего не досказал.
Где мне найти такого друга?
В глазах опять сырая мгла.
Война мела, мела, как вьюга,
И вот дорожку замела…
А матери ее потеря.
Наверно, тяжела вдвойне:
Ведь умер он – в такое время! –
Не на войне.
(2 votes, average: 5,00 out of 5)