И звук не нем. И цвет не безголос. Но если ложь наказана сурово, — из вещих ножен выхвачено слово: ему — назвать. С него
Стихотворения поэта Поженян Григорий Михайлович
В. Корню Не тому было сладко от пряностей, кто в морях рисковал. Был обычно в чести тот, кто прятался, а не тот, кто искал.
Я старомоден, как ботфорт на палубе ракетоносца, как барк, который не вернется из флибустьерства в новый форт. Как тот отвергнутый закон, что прежней силы
Все роздано: скрипка, топор и манок; загривок и шея, наживка и омуль, лавровый венок и терновый венок, хвала и хула, вознесенье и омут. Давно
Сами мы короли — не в ночи, а с утра… Не сжигать корабли. Строить их в ордера. Ни сейчас, ни потом не жалейте кили.
Если радость на всех одна, На всех и беда одна. В море встает за волной волна, А за спиной – спина. Здесь, у самой
Оттого и поэтому веки были красны… Становились поэтами, возвратившись с войны. Чтоб словами нелживыми день держать в чистоте. Чтоб, пока еще живы мы, живы
Самолеты прежних лет надо мной опять летают. Стынут ноги, снег не тает, заметает лыжный след. В снежном сумраке ни зги. Кто-то стонет: — Помогите!
В. Аксенову И нагрянули вдруг холода в середине зеленого лета. Никому не понравилось это, но никто не ушел никуда. И никто ничего не сказал
И те, кто в болотах, и те, кто во ржи, за то, что я выжил, велели: скажи! Велели: скажи, назови, нареки во имя, во
А. Шепеленко Я с детства ненавидел хор — согласный строй певцов. И согласованный напор отлаженных гребцов. И общность наклоненных спин. И общий водопой. Живу
Скот смело смотрит под ноги. За право быть скотом он платит высшим подвигом — остывшим животом. Лениво и без гонора он движется легко и
Когда ощенилась дворняга в углу на соседских мешках, захлопали люди дверями: — Что проку в безродных щенках. Нет масти — не будет и стати,
Ах, как я кричал когда-то: вашу мать… концы и кранцы… Бродят по военкомату одноногие афганцы. Их суровые медали однозвучны и негромки. Их клевать не
Все равно, мне неведом путь в обличье чужом. Лучше гибнуть медведем, чем чирикать чижом. Красоваться мехами, рваным шрамом на лбу. На святого Михайла разморозить
Что было, что не было — по уши сыт. Помельче просеял бы, — нет таких сит. Осколков своих подпилил бы углы. Да нет такой