От вас узнал я плен Варшавы. . . . . . . . . . . . . . . Вы были вестницею славы
Стихотворения поэта Пушкин Александр Сергеевич
…Вновь я посетил Тот уголок земли, где я провел Изгнанником два года незаметных. Уж десять лет ушло с тех пор — и много Переменилось
Зачем твой дивный карандаш Рисует мой арапский профиль? Хоть ты векам его предашь, Его освищет Мефистофель. Рисуй Олениной черты. В жару сердечных вдохновений, Лишь
Менко Вуич грамоту пишет Георгию, своему побратиму: «Берегися, Черный Георгий, Над тобой подымается туча, Ярый враг извести тебя хочет, Недруг хитрый, Милош Обренович. Он
Я вас узнал, о мой оракул! Не по узорной пестроте Сих неподписанных каракул, Но по веселой остроте, Но по приветствиям лукавым, Но по насмешливости
Мальчишка Фебу гимн поднес. «Охота есть, да мало мозгу. А сколько лет ему, вопрос?»- «Пятнадцать».- «Только-то? Эй, розгу!» За сим принес семинарист Тетрадь лакейских
Чего в мой дремлющий тогда не входит ум? I Октябрь уж наступил — уж роща отряхает Последние листы с нагих своих ветвей; Дохнул осенний
В журнал совсем не европейский, Над коим чахнет старый журналист1, С своею прозою лакейской Взошел болван семинарист2.
Медлительно влекутся дни мои, И каждый миг в унылом сердце множит Все горести несчастливой любви И все мечты безумия тревожит. Но я молчу; не
РАВНОВЕСИЕ О мирный селянин! В твоем жилище нет Ни злата, ни сребра, но ты счастлив стократно: С любовью, с дружбой ты проводишь дни приятно,
В лесах, во мраке ночи праздной Весны певец разнообразный Урчит, и свищет, и гремит; Но бестолковая кукушка, Самолюбивая болтушка, Одно куку свое твердит, И
В крови горит огонь желанья, Душа тобой уязвлена, Лобзай меня: твои лобзанья Мне слаще мирра и вина. Склонись ко мне главою нежной, И да
«Все мое»,- сказало злато; «Все мое»,- сказал булат. «Все куплю»,- сказало злато; «Все возьму»,- сказал булат.
Седой Свистов1! ты царствовал со славой; Пора, пора! сложи с себя венец: Питомец твой младой, цветущий, здравый, Тебя сменит, великий наш певец! Се: внемлет
Я вас любил: любовь еще, быть может, В душе моей угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит; Я не хочу печалить
Прими сей череп, Дельвиг, он Принадлежит тебе по праву. Тебе поведаю, барон, Его готическую славу. Почтенный череп сей не раз Парами Вакха нагревался; Литовский
Там, где море вечно плещет На пустынные скалы, Где луна теплее блещет В сладкий час вечерней мглы, Где, в гаремах наслаждаясь, Дни проводит мусульман,
Еще дуют холодные ветры И наносят утренни морозы. Только что на проталинах весенних Показались ранние цветочки, Как из чудного царства воскового, Из душистой келейки
Когда за городом, задумчив, я брожу И на публичное кладбище захожу, Решетки, столбики, нарядные гробницы, Под коими гниют все мертвецы столицы, В болоте кое-как
Юношу, горько рыдая, ревнивая дева бранила; К ней на плечо преклонен, юноша вдруг задремал. Дева тотчас умолкла, сон его легкий лелея, И улыбалась ему,