В ту деревню, где давным-давно
вырастал я тощим и угрюмым,
где крутил немое, мертвое кино,
и сейчас мои уходят думы.
Видится и клуб, и хоровод,
и она, девчонка-заводила,
что в далекий тот, голодный год
первою любовью одарила.
На руках носил ее — не вру.
Целовал под яблоней у хаты…
Но любовь пришлась не ко двору,
встал меж нами баловень женатый,
Что ни день, подарки ей волок,
щеголяя силою и властью.
Будто птицу, угодившую в силок,
охватило девушку несчастье.
Не стерпел и встретил я врага.
Налетел, как гром, нежданно в поле.
И за все страдания и боли
обломал ему бодливые рога.
Да опешил… Был неровен час.
Загремел я в дебри Оймякона,
где на соснах иней, как алмаз,
и колючка — символом закона.
Там я сердцу милому внимал,
слышал голос, что нежнее флейты.
И почти полвека писем ждал:
ждал весной, зимою ждал и летом…
Не стыдясь мужских тяжелых слез,
по ночам рыдал в холодной келье.
Вспоминал жгуты девичьих черных кос,
что давно от горя побелели.
Все прошло мгновенно, как в кино,
и сегодня лишь о том жалею,
что увидеться уже не суждено,
что забыть до смерти не сумею.
(2 votes, average: 5,00 out of 5)